"Чарльз Диккенс. Рассказы 60-х годов" - читать интересную книгу автора

столь часто, - особенно скряги, которые дают на чай меньше прочих, - что
отрицать бесполезно, и мы для поддержания своего престижа должны делать вид,
будто собираемся заводить свое собственное предприятие, тогда как нам скорее
всего предстоит попасть в работный дом. Был некогда один такой скряга,
посещавший "Шум и гам" (еще до той поры, как пишущий эти строки покинул
упомянутое заведение по той причине, что был вынужден из собственного
кармана угощать чаем весь штат своих помощников), - так вот, этот скряга
довел издевательства над нами до горчайшего предела. Сам он, давая на чай,
никогда не возносился выше чем на три пенса и даже зачастую пресмыкался по
земле на пенс ниже, однако же называл пишущего эти строки крупным держателем
бумаг государственного займа, ростовщиком, ссужающим людей деньгами под
закладные, и капиталистом. Однажды кто-то подслушал, как он пространно
развивал перед другими посетителями голословное утверждение, будто пишущий
эти строки вложил под проценты тысячи фунтов в винокуренное и пивоваренное
дело.
- Ну, Кристофер, - говорил он (только что раскошелившись лишь на
какие-то жалкие гроши), - подумываете основать фирму, а? Не можете подыскать
предприятия, соответствующего вашим громадным средствам - так, что ли?
Это искажение действительности привело к столь головокружительной
бездне клеветы, а знаменитый и всеми уважаемый Старик Чарльз, долго
занимавший высокое положение в отеле "Запад" и, по мнению многих,
считавшийся отцом официантского ремесла, оказался вынужденным падать в эту
бездну в течение стольких лет, что его собственная жена (ибо при нем
состояла в качестве жены какая-то безвестная старушка) - его собственная
жена поверила этому! А что оказалось на самом деле? В то время как шестеро
избранных официантов несли его на своих плечах к могиле в сопровождении
шестерых сменных, а еще шестеро поддерживали край надгробного покрова,
причем все шагали в ногу под проливным дождем, промокшие до костей, а толпа
собралась разве чуть поменьше, чем на королевских похоронах, - в это самое
время его буфетную, так же как и его квартиру, перерыли сверху донизу в
поисках имущества, но не нашли ровно ничего! Да и можно ли было хоть что-то
найти, если, кроме собранной им за последний месяц коллекции тростей, зонтов
и носовых платков (которую он еще не успел продать, хотя всю жизнь аккуратно
раз в месяц сбывал с рук свои коллекции), никакого имущества и не было? Тем
не менее сила этого повсеместно распространенного пасквиля такова, что вдова
Старика Чарльза, ныне призреваемая где-то в Приютах для бедных Компании
пробкорезания на Блю-Энкор-роуд (ее не дальше как в прошлый понедельник
обнаружили сидящей в виндзорском кресле * у дверей одного из этих приютов в
чистом чепце на голове), - вдова ждет не дождется, что вот-вот найдут
сокровища ее Джона! Более того: еще прежде чем он пал, пронзенный стрелой
рока, а именно - когда с него писали масляными красками портрет в
натуральную величину, который был заказан по подписке завсегдатаями "Запада"
и должен был висеть над камином в общем зале, нашлось немало людей, которые
требовали, чтобы художник изобразил в качестве так называемых аксессуаров
вид из окна на Английский банк и несгораемую шкатулку на столе. И таким
портрет и перешел бы к потомству, если бы другие, более благоразумные люди
не потребовали изобразить на нем бутылку с пробочником, а оригинал -
откупоривающим сию бутылку, и не настояли бы на своем. Теперь я обращаюсь к
предмету настоящего рассказа. Сделав эти, надеюсь, ни для кого не обидные
замечания, каковые я почитал своим долгом высказать в свободной стране, от