"Сергей Диковский. Когда отступает цынга" - читать интересную книгу автора

Кавасаки выходит из бухты, и тотчас ветер упирается плотной ладонью в
рубку. У мотора срывается дыхание, он чадит; ржавая труба свирепо
отплевывается в небо огненными пучками.
Волны бьют в лоб, и Латышев успокаивается. Он вычерпывает воду
жестянкой, пытается улыбаться, точно впереди не сто километров водяных ям,
не туман, а солнечная дорога украинской степи. Не так-то уж плох для
Берингова моря старый кавасаки. Само море подсказало японцам срезать нос,
поставить по бортам толстенные балки, резко обрубить корму. Незатейливые
эти суда тысячами бороздят воды Японии. Они не боятся ни прибрежной
гальки, ни бортов парохода и бродят, раскачиваясь на ветру, толстобрюхими
пятитонными ваньками-встаньками.
Щурясь под брызгами, зеленея от качки, Латышев смотрит, как катер
рывками вытаскивает канат из воды. Если лопнут тросы, прощай солонина,
бочки с капустой, мука и компот для туземной школы!
Кашляет выхлопная труба, щиплет глаза керосиновой гарью. Моторист с
удивлением смотрит на пограничника, перегнувшегося над бортом. Эк травит!
Эк выворачивает человека наизнанку!
...Вот и Карага - далекая цепочка построек над барьером прибоя. Латышев
с тревогой смотрит назад. Теперь самое главное. Сорок тонн груза,
консервы, мука, судьба десятков цинготных в руках кунгасников. Неверное
движение, упущенная секунда - гроб и грузу и лодке. Кунгас станет на попа,
перевернется, в лучшем случае приложившись с размаху широкой грудью о
берег, сядет дожидаться конопатчиков и плотников.
Полным ходом катер тащит тупорылый грузный кунгас на берег. Тащит,
разгоняет во все тридцать сил и вдруг, почти на крутой шее падающего вала,
отдав буксир, бросается в сторону. Теперь кунгас - только щепка в сорок
пять тонн весом. Тяжесть не спасает. На Охотском побережье лежат рядом с
позвонками китов выкинутые штормом пароходы: два японца, француз и
англичанин. Лежат прочно. Не снять.
Вал поднимает кунгас. Берег несется навстречу галькой, пеной прибоя,
кедровником.
Удар? Нет. Якорь, вцепившись в дно, остановил шестьдесят тонн. Два
тяжелых конца летят с кормы на берег навстречу приемщикам. Толчок. Валы,
уже бессильные, шипя, облизывают смоленые борта.


Беспокоен июнь. Ровен северный ветер. Точно где-то настежь открыта
дверь в мороз. Волны, туман, сучья сосен - все тянется в одну сторону.
Деревья на побережье так и стоят "спиной" к рявкающим валам, вытянув
крученые ветки подальше от берега. Одинаково низкорослые, неестественно
вывернутые, они слишком слабы, чтобы сопротивляться ветру, слишком цепки,
чтобы унестись на материк вместе с туманом.
...Мука, мясо, соль, масло.
По пояс в воде красноармейцы и рыбаки подхватывают из кунгаса мешки.
Заодно на плечах выносят команду (вымокнет сейчас - в море сушиться будет
негде).
На жесткий паек до прибытия парохода посажена Карага. А охотники в
Дранке? А поселок Лука?
- Товарищ начальник, будете спать?
Он выходит на берег в тяжелых резиновых сапогах. Лицо его травянисто.