"Светлана Дильдина. Попутного ветра!" - читать интересную книгу автора

Но сразу после возвращения из Тара-Куино меня заботило совсем другое.
Едва я поправился окончательно, меня отправили в глухое село на берегу
залива у самого моря, к двоюродной тетке - набираться сил. Там я умирал с
тоски, и, чтобы хоть чем-то заняться, пристроился к тамошнему лодочнику -
тот мастерски вырезал из дерева зверушек разных, всякую всячину...
Я пытался выстругать из дубовой плашки обыкновенную ложку. Лезвие
сорвалось, полоснув по пальцу. Вместо алого шарика крови я увидел такую же
алую пленку, которая аккуратно выстилала ранку изнутри. Потом она исчезла, и
пошла кровь, несильно...
Я сидел на табурете и таращился на палец. Он побаливал слегка, и
выглядел обыкновенным. Зажил быстро, быстрее, чем должен бы...
Скоро я перестал думать об увиденном, хотя не забыл. Еще раз набрался
смелости, полоснул по пальцу - и снова... Потом меня отправили домой, и
маленький глупый секрет я держал при себе.

Кроме того случая в Тара-Куино, я почти никогда не болел, и медосмотры
ненавидел всей душой. А идти к ненавистным врачам, дабы рассказать о
странном поведении собственной крови мне и в голову не пришло.
Понемногу я начал чувствовать, что мое тело принадлежит не мне одному.
Звучит дико, но я постоянно испытывал легкое тянущее чувство, когда резко
разгибался, или неслышное шуршание в мышцах, когда столь же резко садился.
Словно некое существо расположилось в каждой клеточке, обволокло изнутри и
снаружи, растеклось пленочкой растительного масла. Это что-то жило своей
жизнью, оно нагревалось и охлаждалось вне зависимости от погоды и
температуры, оно иногда шевелилось. А при порезах ранка всегда
обволакивалась глянцевой алой пленкой - я пробовал много раз.
Родным я не говорил, и Рыси не говорил - опасался, что примут за психа.
Даже Най.
Айшану как-то сказал; тот слушал внимательно, и все-таки не поверил.
А потом я привык к Пленке. И она ко мне, кажется... она грела зимой,
приятно холодила в жару. Она не выносила запаха дыма, горящего пластика. Не
любила пыли - теперь я не мог помогать матери выбивать старинный ковер.
И сигарет не переносила - начать курить я так и не смог. Най все шутил,
что я хочу помереть здоровым. Пленка и вправду заботилась о здоровье моем,
порой довольно жестоким образом: стоило сделать нечто, по ее мнению,
неправильное, как меня скручивал приступ тошноты, или наступало
головокружение; были приступы жара или озноба. Все реже и реже с годами.
А порой все тело начинало покалывать.
Постепенно я настолько сжился с ней, что перестал считать чем-то
необыкновенным.
Помню, однажды выбрался на волнорез, тот, что за городом. Западное
небо - оранжевое - казалось низким и очень далеким. Стало совсем одиноко, и
Пленка откликнулась - я понял, что она тоже порой испытывает грусть...

В шестнадцать у меня появился Ромашка. И отчим окончательно махнул на
меня рукой.
Тех, что жизни не мыслил без мотоцикла, называли "пчелами", поскольку
большинство наших железных друзей производила компания Сота, и сотами же был
ее логотип. А еще - мотоциклы гудели, будто безумный рой...
Ночью можно было увидеть цепи огней, с ревом несущихся по обводной