"Светлана Дильдина. Восемнадцать роз Ашуана" - читать интересную книгу автора

приятелями только. Марк стал более агрессивным, замкнутым... В чем мне себя
обвинять, если я чудом остался жив?

Аккуратный, в темно-синем костюме, он выглядел старше своих лет. Им с
Марком и впрямь не о чем было разговаривать. В прежние дни Рении предпочел
бы такого брата - умного, выдержанного, очень способного. Сейчас -
ненавидел.

В отделение полиции Ренни не хотели пускать - но мать убедила; а может,
попросту всем стало ясно, что без поддержки сына женщина сломается. Стены в
отделении выкрашены были какой-то отвратительной кремовой краской... кроме
стен, он ничего не запомнил.
Только записи. Видео, и голоса...
А еще - фото, лица крупным планом. Живые, серьезные или смеющиеся. Вот
какими они были.
Ренни узнал Серену - уже видел ее на фотографии с первого курса, где
группка молодежи сидела прямо на траве в парке после занятий. Светловолосая
девушка с полным, глуповато-удивленным лицом. Ее последними словами были
"Марк, не надо!" - за миг до того, как прогремел выстрел. Этот голос
врезался в память куда отчетливей, чем лицо со снимка.
Марк однажды убрал с дороги кузнечика, не желая, чтобы кто-то на него
наступил.
"Он не для того родился, чтобы мнящие себя венцом эволюции ходили по
нему", - сказал Марк. Выходит, у кузнечика было больше прав жить, чем у
Серены?
Спросить об этом уже не получалось.

Как принято писать о таких событиях, был обычный осенний день, ничто не
предвещало...
Будто смерть всегда нуждается в предвестниках!
Университетские стены - из белого с искринкой камня, серые в пасмурную
погоду... Стояли, как и стоят.
Группа, точнее те, кто был в тот день на занятиях - двадцать один
человек. Погибли семнадцать - почти все, кто был в аудитории, помимо
студентов один случайно заглянувший к товарищу юноша. Марк не знал его, и
вряд ли желал его смерти. Но остановиться уже не мог.
Интересно, если бы зашла Аурелия - осталась бы она в живых? - думал
Ренни. Вряд ли... В последние дни Марк скорее ненавидел ее, чем любил. Если
то, что испытывал к этой девушке, можно назвать любовью.

Марк появился в аудитории последним - преподаватель и без того
постоянно опаздывал, а на сей раз, как выяснилось позже, Марк постарался его
задержать наверняка.
И глаз закрывать не требовалось, дабы представить. Дверь почти в углу,
на другой стороне - два больших окна. Парт нет, три ступени, будто в
амфитеатре, на них сиденья, мягкие, обитые кожей - и один длинный стол у
окна, напротив двери. Подле него сбились в стайку несколько девчонок,
болтали, смеялись. Одна из них хваталась новеньким диктофоном - на него и
записался голос Серены...
Так он и лежит, наверное, в доме ее родителей до сих пор.