"Светлана Дильдина. Восемнадцать роз Ашуана" - читать интересную книгу автора

нечего было.
А Марку... в лучшем случае прощалось, как всегда прощала мать - от
души, но всегда давая почувствовать вину в полной мере. Одни слезы или
опущенная голова дорогого стоили...

Фильмы как попытка отвлечься. Там порой были красивые кадры - медленно
летящая пуля, горящий автомобиль, срывающийся с моста. А еще там умирали,
уложив груду врагов или нелепо, став жертвой судьбы. Уже не узнать, какие
именно моменты нравились старшему брату.
Может быть, в голове его подсознательно отложилось - можно все
переиграть, если после смерти заново поставить фильм, это же не
окончательно... А может и нет - фильм всегда одинаков.
Тогда, окровавленный бинт на руке. Похоже, Марк испугался... А потом,
хотя не видел для себя перспектив, особенно в горячке юношеского
максимализма - потом он поступил на свой лад умнее.
Не хотел позволить сокурсникам презрительно посмеиваться над его
уходом. Кое-чего он добился. О Марке заговорил весь город, что там - вся
страна знала его имя и видела фото. Неплохо, едва отметив девятнадцатилетие,
достичь таких результатов.
Пожалуй, это вызывало в Ренни легкое раздражение и едва заметную
зависть.
Так просто. Сказал преподавателю, что того просили зайти в деканат,
защелкнул на двери замок...

На подоконник медленно спланировал сухой коричневый лист, один из
последних в этом году.

Тринадцатилетний мальчик сидел на кухне, глядя в окно, почти такое же,
как в том, другом мире. Дом был пустым, и впервые в нем не ощущалось ни
детства, ни юности, словно все завершилось давным-давно, и Ренни лишь по
ошибке не успел постареть и оказаться намного взрослее своего старшего
брата.
Было ли тому страшно? О чем он думал, пряча во внутренний карман две
запасные обоймы? Ренни пытался представить Марка в эти минуты - еще не
заряженный пистолет лежит на коленях, черно-белая повязка удерживает волосы,
лицо сосредоточенное и холодное. Марк, всегда остро чувствующий, способный
взорваться из-за любого пустяка - тут Ренни не мог представить его
испуганным или взволнованным.
- Боже мой, - вырвалось у мальчишки, и он не сдержал стона, уткнулся
лбом в край стола. Как же Марку было... одиноко...
Сейчас Ренни был уверен - может, Марк и стремился к славе, но ему было
плевать на красивости и позу героя, пусть отрицательного. Полугодом раньше,
может, это имело бы значение, сейчас уже нет.
Человеку, спокойно заряжавшему пистолет, оставалось жить несколько
часов. Смерть его ждала вовсе не героическая. И он это знал.

* * *

Над головой крутился медленный черный водоворот. Там Медведица охраняла
своего Медвежонка, вокруг них мерцали цепочки огней, будто мать и сын брели