"Димитр Димов. Душная ночь в Севилье " - читать интересную книгу автора

Художник примолк, словно на него нахлынули воспоминания. Потом
встрепенулся и сказал пылко:
- Когда-то ее танец был волшебством... чудесной поэмой о жизни, любви и
смерти!..
Маэстро Кинтана подозвал официанта.
- Нам пора идти, - сказал он с легким нетерпением. - Она придет в "Лас
Каденас" к одиннадцати.
Мы пошли по улице Сан-Фернандо, а потом свернули на другую, ведущую к
центру. В воздухе носилось благоухание жасмина и бензиновая вонь. На
тротуарах бурлила толпа, а перед кафе за столиками сидели франты в черных
костюмах, крахмальных воротниках и ослепительно блестевших ботинках. Как они
выдерживали в эту жарищу в таком облачении - мне было непонятно. Сквозь шум
толпы я услышал голос маэстро Кинтаны и удивился, что мысли его все еще
заняты Канделитой.
- Я не хочу, чтобы вы гадали, что связывает меня с этой женщиной... Мы
с ней познакомились в то далекое время пашей бедности, когда у меня не было
денег даже на мастерскую, а она, как и ее мать, была прачкой в Триане...
Грохот трамвая заглушил его голос, потом я поймал его снова:
- Теперь у нее поместье в окрестностях Тио-Тинго, и, когда она ездит
туда отдыхать, она проезжает через Севилью. Сегодня утром я встретил ее на
Сиерпес... это все.
- В самом деле? - спросил я, чтобы как-то поддержать разговор.
- Решительно все!.. Между нами не было и тени любви или чего-либо
подобного. И если я пригласил вас, то именно потому, что нам с Канделитой
нечего сказать друг другу.
Сердце Севильи - квартал Санта-Крус. Это настоящий лабиринт, откуда вы
выберетесь, только если случайно окажетесь на площади Доньи Эльвиры и по
улочкам Сусона и Пимиента выйдете к стенам Алькасара. Где-то в Санта-Крус и
находилось "Лас Каденас". Это заведение представляло собой небольшой зал с
низкими мягкими диванами вдоль стен. В углу играл ансамбль гитаристов, а
посередине на рогожке танцевали сегедилыо с полдюжины севильских девушек в
длинных и ярких платьях с воланами. Несмотря на стиль кабаре, танец еще
сохранил что-то от своей первичной и глубокой силы - хореографического
синтеза идей любви и смерти, слитых воедино в драматической теме
андалусского cante hondo. В нем было что-то скорбное, завораживающее и
чувственное, что-то постоянно напоминающее о смерти, которая поглощает все.
Стук кастаньет казался стуком костей мертвеца, сыплющихся в пустой гроб.
Почти все девушки были хорошо сложены, но лица их, продолговатые и смуглые,
не отличались красотой. Они были в оранжевых платьях, с неизбежным жасмином
или красной гвоздикой в черных волосах. Выражение их глаз было дерзким и
немного вульгарным, как у всех женщин, которые за ширмой искусства торгуют
своим телом.
Маэстро Кинтана заказал херес и хмуро уставился па синеватый табачный
дым, в котором кружились девушки. Было душно. Пахло духами и потным женским
телом, а горьковато-сладкий херес разливал по нашим мышцам тупую усталость.
- Откуда идет ваше ужасное cante hondo? - спросил я, чувствуя себя
подавленным всей этой обстановкой.
- От нищеты и безденежья, - тотчас ответил художник. - Цыганка не
изменила бы любовнику, если бы он мог купить ей платье и чулки... Обманутая
девушка не схватилась бы за кинжал, будь у нее приданое, чтобы выйти за