"Димитр Димов. Табак" - читать интересную книгу автора

на карточках, которые Борис завел для каждого человека на складе. В борьбе
за хлеб мужчины делались грубыми, а женщины - сварливыми. Они нервно
переругивались, их голоса звучали озлобленно и раздраженно. В конце концов
все обрушивалось на укладчиц - работниц самой низкой категории, не смевших
роптать. Мастер то и дело грозил их уволить, если они будут ломать листья
дорогостоящего сорта "каба кулак". Работницы плакали и принимались более
внимательно перебирать листья пожелтевшими сухими пальцами, но тогда работа
шла медленнее и мир нарушали протесты тюковщиков, старавшихся прибавить к
своему дневному заработку премию за лишний тюк.
Однако эта масса переутомленных, издерганных и забитых людей, казалось
бы совершенно разобщенных, на самом деле была на редкость единодушной.
Единодушие ее проявлялось тогда, когда мастер перебарщивал в грубости или
кому-нибудь из рабочих делалось дурно от ядовитых испарений табака. Если
мастер неблагоразумно оскорблял непристойной бранью какую-нибудь работницу,
летальные вскакивали с мест и бросались к нему, как разъяренные тигрицы. Они
терпеливо сносили личные обиды от людей своего класса, но не желали терпеть,
когда их оскорбляли хозяева и их прислужники. Если кому-нибудь становилось
плохо от духоты, все с гневными и угрожающими криками требовали, чтобы
открыли окна, не заботясь о том, что излишняя влага или сухость воздуха
могут испортить табак. Еще ярче проявлялась солидарность этих людей в дни
стачек или в голодные месяцы зимней безработицы. Тогда сквозь их грубость,
ожесточение и сварливость пробивалось теплое сочувствие и они помогали друг
другу. Но ни хозяева, ни их прислужники и не подозревали об этом.
Когда Борис вошел в цех, перебранка и разговоры вполголоса стихли.
Помощник мастера, который сидел на "базаре" и до тех пор только время от
времени поругивал кого-нибудь, принял вдруг необычайно деловитый вид и
негодующе раскричался на рабочих. Эти сукины дети ленятся работать. Даром
едят хлеб фирмы и доведут хозяев до сумы... Помощник был маленький
сорокалетний человек, безусый и безбородый, с густыми волосами и писклявым
голосом евнуха. Рабочие не обращали на него внимания. Они понимали, как
понимал и Борис, что это была одна из подлых неврастеничных выходок мастера,
который подлизывался то к одной, то к другой из враждующих сторон. В
присутствии рабочих он порицал хозяев, а перед хозяевами и их служащими
ругал рабочих. В душе его вечно жила тревога: он боялся гнева хозяев, стачек
рабочих, интриг, увольнения и безработицы. Он хорошо знал дело, но, дрожа за
свою шкуру, постоянно подслушивал разговоры и "под секретом" рассказывал
директору о своих подозрениях. Холодную самоуверенность Бориса он толковал
по-своему: Борис - шпион, поставленный хозяевами, чтобы следить, кто как
работает. И сейчас это побудило его удвоить усердие: он вылил на рабочих
поток сквернейших ругательств. Но и тогда никто не огрызнулся, все плотнее
уселись на дощатые скамьи и соломенные подушки и стали еще усерднее
укладывать листья в кипы. Наступила тишина. Слышалось только гудение
вентиляторов и шаги актармаджий, которые носили на "базар" дощечки со
стопками табачных листьев. Присутствие Бориса сковывало всех. Этот проклятый
молокосос видел малейшие упущения, вписывал их в свою записную книжку,
докладывал обо всем директору и, наконец, увольнял каждого, кто работал
медленно или рассеянно. Его язык жалил, как оса, и никто не смел ему
возражать.
Борис обходил цех, внимательно вглядываясь в стопки красноватых
табачных листьев. Около тюковщиков он остановился. Среди них был новый