"Димитр Димов. Табак" - читать интересную книгу автора

какое собирается на больших курортах, без софийского запаха резиновых шин и
бензина. Поиграть на рояле в тиши вечерних сумерек, когда шумят сосны, с гор
веет ветер и луна озаряет все вокруг печальным зеленоватым светом. Мария
могла бы найти этот покой в Чамкории,* где у Спиридоновых была вилла, но
сейчас там отдыхала ее мать с "индюком" в венгерке, украшенной серебряными
шнурами. Марии не хотелось нарушать их идиллию. Мать и дочь молчаливо
согласились - опять-таки при помощи найденной для этого формулы - не мешать
друг другу.
______________
* Чамкория - после 1942 г. Боровец - горный курорт у северного
подножия горного массива Рила в семидесяти километрах от Софии.

Мария унаследовала от отца его ум, способность проникать в душу людей,
отчасти его эгоизм и даже капельку его грабительского инстинкта. Но она была
совершенно лишена его бьющей ключом жизненной силы. Ее ум не давал ей
погрязнуть в дурацких пустяках, как погрязла ее мать. Она не была ни злой,
ни великодушной. Ее уменье понимать людей и разбираться в условностях с
детства притупило в ней нравственное чувство. И теперь она была твердо
уверена, что нет ни добра, ни зла и что нет никакой необходимости проводить
различие между ними. Зная, что такое свет, утомлявший ее своими падениями,
она смотрела на него холодно и равнодушно. Она не была ни счастлива, ни
несчастна. И очень часто думала с мягкой насмешкой философа, что сама она
всего лишь бесцветная, никому не нужная вещь.
Мотор взревел, и стрелка опять прыгнула на девяносто. Папашу Пьера -
так его называли и родные, и все служащие фирмы - снова обуял демон
скорости. Зара пробуждала в нем необузданность дикаря, которая в дни юности
бросала его в самые рискованные предприятия и помогала ему наживаться. Он
забыл о своем артериосклерозе, миокардите, следах паралича правого века -
результате последнего удара. Мария наклонилась и бросила взгляд на
спидометр. Стрелка показывала сто километров. Корпус машины дрожал от
напряжения, воздух свистел, а деревья и кусты отлетали назад, будто
сметенные вихрем. Да, папа перебарщивал!.. Мария хотела было сердито
прикрикнуть па него, но вспомнила о формуле и не стала ничего говорить. Она
не боялась катастрофы. Она только чувствовала себя униженной мальчишеством
отца и тем, что Зара снова начинает вертеть им. Зара собиралась ехать с ним
дальше на юг, в Салоники, а может быть, и в Афины, по все-таки это было
лучше, чем если бы они показывались вместе в Софии или Варне. Если они
поедут в Грецию, Мария останется в городке, чтобы отдохнуть в одиночестве в
том доме при складе, который она смутно помнила с детства.
Зара придвинулась к папаше Пьеру и слегка касалась его плечом. Но вдруг
она отшатнулась, испуганная подозрением, что Мария наблюдает сзади ее игру.
Мария поняла и эту уловку, но притворилась, что ничего не замечает, и не
только не рассердилась, по посочувствовала подруге. Зара показалась ей
бесправной рабыней, выставленной на продажу на базаре и не имеющей права
выбора. Всякий, у кого хватит денег, может ее купить. Голубой тюрбан,
шоколадный цвет лица, приобретенный в Варне, и большие темные глаза придают
ее красоте что-то пламенное, отчаянное и трагичное. Рабыня, ищущая себе
покупателя. Не может ли Мария сделать что-нибудь для ее спасения? Поговорить
с нею начистоту? Дать ей денег? Мягко посоветовать ей отказаться от
тщеславия и расточительности, не брать такси, чтобы проехать от дома до