"Димитр Димов. Табак" - читать интересную книгу автора

- Молчал я долго... Хватит!
- Я тебя из дома вышвырну!
- А я и без этого ухожу.
- Убирайся сейчас же!
Сюртук вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Комната была почти пустая, с неровными потрескавшимися стенами и низким
потолком, который словно давил Борису на душу и убивал в нем радость в
течение всего его детства. В ней стояли только простая деревянная кровать,
стол, покрытый газетами, и вешалка для одежды. Из маленького открытого окна
с железными прутьями и облупившимися рамами тянуло запахом грязной лужи во
дворе. Та же бедность, та же доводящая до отчаяния пустота были и в других
комнатах. Весь скарб семьи можно было увезти на одной телеге. Расходы на
еду, одежду и лечение поглощали учительское жалованье Сюртука. А на покупку
самой необходимой мебели денег никогда не хватало.
Оставшись один, Борис опустился на кровать, не переставая думать о
"Никотиане". Стычка с отцом не произвела на него никакого впечатления.
Подобные ссоры, почти без повода, часто вспыхивали в семье Сюртука. Бедность
рождала недовольство и злобу: дети злились на отца, а отец - на детей.
Только мать жила в этом доме, словно беспристрастная и немая тень, и ее
никто не смел ни в чем упрекнуть.
Из кухни доносился стук тарелок и вилок. Мать накрывала на стол к
ужину. Вернулся домой и Стефан. Вскоре все четверо сели за стол в тесной
кухне, скованные гнетущим и враждебным молчанием озлобленных друг против
друга людей. В этом доме всегда бывали какие-нибудь неприятности,
материальные или иные, и они портили настроение всем. Только в тот день,
когда Сюртук получил медаль за гражданские заслуги, за столом царило
некоторое оживление, и по этому случаю купили вина. Но оживленным был только
Сюртук. Его сыновья презрительно смотрели на жалкий кусочек блестящего
металла, прикрепленный представителем министерства к потертому лацкану
отцовского пиджака.
Мать у них была высокая и худощавая, преждевременно состарившаяся
женщина со слегка поседевшими волосами и мелкими морщинками у глаз. Долгие
годы героической борьбы с нищетой и несносным характером Сюртука придали ее
лицу выражение какого-то покоряющего спокойствия. Только к ней одной
латинист не смел придираться беспричинно. Все в доме по-своему, молчаливо и
холодно, уважали ее, так как знали, что деньги, которые ей давали на
хозяйство, нельзя было тратить разумнее и экономнее, чем это делала она. Так
же молчалива и холодна была их любовь к ней. Характер Сюртука действовал
угнетающе на всех членов семьи.
Мать разрезала тонкими ломтиками кусок холодной тушеной говядины и
разделила их поровну между мужчинами. Себе она оставила только постное -
несколько картофелин и макароны.
- А себе? - хмуро спросил Борис.
- Я на диете из-за сердца.
Никакой диеты она не соблюдала, а просто хотела, чтобы мужчины наелись
досыта. Борис взял половину мяса, которое дала ему мать, и насильно
переложил на ее тарелку. Но он знал, что она все-таки не съест этого мяса, а
оставит его на утро - на завтрак Стефану, который исхудал и нуждался в
усиленном питании.