"Владимир Динец. Азия на халяву (Азиатская часть СССР, 1986-97 гг)" - читать интересную книгу автора

светилась темно-красными прожилками. Чудовищное давление медленно выжимало
вверх эту плотную, почти уже окаменевшую массу, заставляя ее ломаться,
крошиться, трепетать и медленно вытекать по одному из склонов широким
черным языком. Долго находиться на вершине было невозможно - начинали
мучительно болеть уши от отчаянного крика терзаемого базальта. Быстро
сделав несколько снимков, я снял оказавшуюся ненужной каску и бегом
скатился вниз, к избушке. Там, пообедав банкой сосисок, одел лыжи и
помчался под уклон обратно в город. День подходил к концу. Аккуратные
конуса вулканов стали ярко-малиновыми, а потом снизу вверх по склонам
поползла синяя тень.
Полюбовавшись с последнего холма игрой красок, я сел на автобус и
благополучно вернулся домой.
На следующий день мне пришла в голову идея попробовать снять то же
самое с вертолета. Я отправился в Халактырский аэропорт и был совершенно
поражен произошедшими там изменениями. Авиация Камчатки практически
полностью переключилась на обслуживание туристов. Было воскресенье, и
каждые несколько минут с Халактырки стартовали набитые народом "борта" на
Курильское озеро, в Кальдеру Узон и другие интересные места. Если три года
назад мне потребовалось десять дней и двести рублей, чтобы попасть в
Долину Гейзеров, то теперь на это нужно было тысячу рублей и два часа. На
облет Авачи я устроился зайцем за двадцать минут.
К этому времени извержение действительно почти кончилось. Лава, видимо,
совсем остыла. Ее гофрированная поверхность побурела и не шевелилась. Со
стороны бывший кратер напоминал чашку с кофе, пролившимся с одного краю.
Впрочем, грохот и запах серы доносились даже в кабину. Открыв окно, мы от
души нафотографировали дымящийся вулкан и улетели. Мне очень хотелось
слетать еще на кальдеру Ксудач, которую приходилось видеть только с
воздуха, но на это не было денег.
Напоследок я решил прогуляться по городу. Там изменений было мало.
Наиболее похожие на бараки жилые дома украсились яркими надписями типа:
"Памятник гражданской архитектуры. Эпоха КПСС. Охраняется госу-дарством."
Большинство столовых почему-то исчезло. Я с трудом нашел работавшую
забегаловку, в которой продавали сосиски с томатным соусом, но в
полиэтилене. Смыв с рук томатный соус, я вышел на набережную. Солнце как
раз садилось за косо срезанную пирамидку Вилючинского вулкана. Описывать
игру цветов на замерзшем заливе и окружающих горных цепях не буду, чтобы
не раздражать читателя. Забрав у Сереги рюкзак, лыжи и кучу посылок,
которые он, пользуясь случаем, передавал в Москву, втиснулся в автобус
марки ХБИ (Хочу Быть Икарусом), добрался до Елизово, сел в самолет и сразу
уснул.
Проснулся я над Таймыром. Полная луна ярко освещала заснеженную тундру,
и зеленая змея полярного сияния медленно ползла по черному небу. Как-то
раз я специально ездил на Полярный Урал в период высокой солнечной
активности и той зимой насмотрелся всяких сияний - многоцветных,
решетчатых, сплошных (во все небо) и т. д. Но из самолета оно
воспринимается совершенно иначе: кажется, что огненная лента совсем рядом,
хотя на самом деле она в несколько раз выше, чем "потолок" любого самолета.
Следующий раз я проснулся, когда внизу, словно гигантская паутина,
светилась желтыми огнями Москва. На улице стоял неожиданно сильный мороз.
Дожидаясь автобуса, я пытался представить себе, как теперь выглядит Долина