"Владимир Динец. Азия на халяву (Азиатская часть СССР, 1986-97 гг)" - читать интересную книгу автора

лавового фонтана. Но его не было.
Мой друг Серега стал лидером "зеленого" движения Камчатки. Он развернул
бурную деятельность по борьбе с золотодобытчиками и лесосплавщиками и был
в курсе всех новостей. За прошедшие три года на полуострове многое
изменилось. Передовые отряды наступавшего массового нашествия туристов уже
достигли этих чудесных мест. Медведей перестреляли на желчь, пользующуюся
спросом у японцев; соболей, рысей и росомах - на меха для американцев. В
народе ходили мрачные слухи о скорой отмене режима погранзоны.
Рассказал Серега и об извержении. Маршрут к подножию Авачи был любимой
трассой лыжных прогулок горожан. В то воскресное утро по нему катались
сотни людей.
Когда раздался взрыв и над вулканом взметнулась на высоту двадцати
тысяч метров пепловая туча, все с открытыми ртами смотрели на
происходящее. Через несколько минут мелкий черный песок начал сыпаться на
снег. Пепел на ощупь напоминает наждак, и, когда горожане на своих
пластиковых лыжах вернулись домой, у многих от лыж оставались одни
крепления.
К моему приезду все покрыл свежий снег, и по накатанной лыжне я
преодолел плавный тридцатикилометровый подъем за четыре часа. Ярко светило
солнце, лесотундровые синицы - сероголовые гаички перекликались в ажурных
ветвях каменных берез. Было всего на несколько градусов холоднее нуля.
Единственное, что портило настроение - сам вулкан. Его вершина дымилась,
на склонах виднелись темные потёки свежей лавы, но больше никаких
признаков жизни он не подавал. С пятого по десятый километр пути я был
совершенно уверен, что опоздал и извержение кончилось. Потом стал слышен
неровный гул, а когда по откосу горы в белом снеговом облаке пронесся
мощный камнепад, сомнений не оставалось: что-то интересное там явно
происходило. Лыжня пропала, но по плотному снегу было легко бежать даже на
подъем.
Когда-то вершина Авачи была уничтожена сильным взрывом. В
образовавшейся огромной воронке позже вырос внутренний конус, и гора стала
как бы двухэтажной - такое часто случается с вулканами. Уступ "первого
этажа" в одном месте разрушен глубоким оврагом, и там стоит маленькая
избушка с печкой. В ней я переночевал, хотя доносившиеся сверху громовые
раскаты здорово мешали спать.
С трудом дождавшись рассвета, оставил в избе рюкзак и лыжи и полез
вверх по ровному склону, прыгая в сторону от катившихся сверху камней.
Восходящее солнце обрушило потоки света на заснеженный мир, залив розовой
и золотой акварелью блестящую гладь океана, ребристый пик соседнего
Корякского вулкана и длинный столб клубящегося дыма надо мной. По мере
подъема грохот все усиливался. Каждый раз казалось, что дальше уже некуда,
что такой силы звука просто не может быть.
Но еще десяток метров, и гром становился даже мощнее. Как ни странно,
ничего особенного на вершине при этом вроде бы не происходило. Я взобрался
на край кратера, и лавина звуков хлынула на мои барабанные перепонки:
глухие удары, рев, вой, дикий стон рвущегося и корёжащегося камня.
Золотисто-желтой чаши, привлекавшей туристов многие годы, не было. Вместо
этого передо мной колыхалось взлохмаченное озеро полузастывшей лавы. Ее
поверхность непрерывно дрожала, шевелилась, дробилась на куски. Сверху
лава остыла и была твердой, как асфальт, но в глубоких трещинах еще