"Владимир Динец. Зима на разломе (Ближний Восток, 1993-94)" - читать интересную книгу автора

время только чуть больше месяца были вместе. Сначала я ездил в Европу,
потом - в Китай. Теперь снова приходилось надолго уезжать. Наука, моя
профессия, фактически перестала существовать. Небольшая фирма, в которой я
работал последнее время, тоже почти обанкротилась из-за падения спроса на
оба вида наших товаров. Детские книжки никто не покупал, а цены на
стрелковое оружие снизились в связи с прекращением военных действий в
Карабахе. Зарплату нам выдавали то контрабандным виски, то не прошедшей
санэпиднадзор телятиной.
По-моему, необходимость заниматься дважды в месяц разделкой телячьих
туш на полу офиса, притом, что он расположен в городской квартире на
Тверской (пятый этаж, лифт не работает), а вокруг по колено в крови бегают
на грани обморока пожилые детские писательницы и корректоры - уже
достаточное основание для эмиграции. А представьте себе, что началось,
когда мы выбросили кости во двор! Сбежалась половина городской милиции, а
мы как раз отпускали товар нашим лучшим клиентам - славным парням из
Фронта Освобождения Карабаха.
Все это еще можно было терпеть, но когда зарплату выдавать перестали
вовсе, мне ничего не оставалось, как попробовать подработать за границей.
К счастью, за этот месяц с Ирочкой я научился отвлекать ее от
неприятных разговоров. Положив пальцы на ее тоненький затылок, я нащупал
место, где начинали расти густые темно-русые волосы, и медленно повел
рукой вниз по гладкой ложбинке спины. Ирочка напряглась и прикрыла глаза,
но тут же открыла их и упрямо проговорила, нахмурившись:
- Не уезжай, слышишь?
Но я продолжал гладить ее по спинке, одновременно легко касаясь языком
коричневых сосков, чуть соленых от пота после бессонной ночи. Она
зажмурилась, прогнула спину и заерзала по мне мягкой попкой, придвигаясь
ближе. Тогда я провел языком от соска до самого подбородка, а потом
раздвинул ей губы и начал целовать. Ирочка застонала, и я почувствовал,
как теплая жидкость потекла из нее мне на живот. Моя девочка сама не
заметила, как начала двигать бедрами по моему ставшему скользким животу,
щекоча меня жесткими волосками. Потом она вдруг расслабилась и произнесла:
- Ложись на спину.
- Подожди, - сказал я.
- Ложись, я хочу сейчас.
- Я только отдохну немножко...
Но она уже опустилась на локти, ласково оттянула кожу с моего,
казалось, совсем отключившегося хвостика и принялась нежно-нежно щекотать
его язычком - сначала уздечку, потом самый кончик. Я думал, что у нее
ничего не выйдет, но Ирочка, наверное, и на смертном одре смогла бы меня
оживить. Сначала я чувствовал только ее легкие прикосновения, а потом
вдруг ощутил, как головка хвостика стала выходить из все еще облегавшей ее
кожи. Еще минута - и Ирочка, охватив эту кожицу мягкими губами, стала сама
водить ее вверх-вниз, продолжая поглаживать головку быстрыми движениями
языка. Но едва я почувствовал, как наполнился тугой горячей кровью мой
хвостик, как девочка остановилась, и мне пришлось двигаться самому, иногда
задевая натянутой кожей головки ее зубы.
Тогда Ирочка быстро подняла голову, взяла хвостик прохладными
пальчиками и легко ввела его - нет, позволила войти - в свою истекавшую
клейкой жидкостью норку, а потом начала было приподниматься и опускаться в