"Уильям Дитрих. Молот Тора ("Итан Гейдж" #3)" - читать интересную книгу автора

в Париже. Ванс Мюррея интересовала Святая земля. Дейви жестом пригласил в
нашу компанию одного маячившего в тени медвежьего вида здоровяка, коим и
оказался упомянутый им ранее норвежец. Будучи одного со мной роста, Магнус
обладал богатырским телосложением и обветренной, как у рыбака, красноватой
кожей. Один глаз у него скрывался под пиратской повязкой, а другой
поблескивал ледяной синевой; помимо этого, природа наградила его крупным и
толстым носом, высоким лбом и густой окладистой бородой, дико и нелепо
смотревшейся в начале девятнадцатого века. На редкость тревожно выглядел и
его присущий мечтателям сверкающий взор.
- Гейдж, познакомьтесь с господином, о котором я вам говорил. Магнус,
Итан Гейдж.
Бладхаммер действительно сильно смахивал на викинга, вырядившегося в
строгий серый костюм, смотревшийся на нем как дамская шляпка на буйволе. Он
с такой решимостью ухватился за край стола, будто собирался опрокинуть его.
- Редко встретишь в наших краях северянина, - произнес я с легкой
нервозностью. - Что привело вас во Францию?
- Научные изыскания, - прогремел норвежец раскатистым басом. - Я изучаю
тайны прошлого в надежде на лучшее будущее моей страны. Я наслышан о вас,
господин Гейдж, и о вашей своеобразной и замечательной учености.
- Замечательной любознательности в лучшем случае. Науками я занимаюсь в
основном чисто любительски, - заявил я, доказывая самому себе, что могу быть
скромным, когда поблизости нет женских ушек. - Я предполагаю, что наши
древние предки знали куда больше об удивительных электрических силах, но
человечество основательно подзабыло то, что когда-то знало. Бонапарт едва не
пристрелил меня в саду Тюильри, да передумал, решив дать мне шанс доказать,
что я могу быть ему полезным.
- А я слышала, что тогда же мой брат сохранил жизнь одной красивой
египтянке, - проворковала Полина.
Она незаметно подошла и встала за нашими спинами, источая аромат
фиалок.
- Верно, вы упомянули о моей бывшей спутнице Астизе, но она, увы,
решила вернуться в Египет и продолжить исследования, хотя Наполеон хотел
послать ее со мной в Америку с особой миссией. Расставания, как говорится,
исполнены очаровательной грусти.
Честно говоря, грустя о ней, я также испытывал облегчение,
освободившись от ее неукротимой силы и страсти. Я был одинок, опустошен, но
свободен.
- Однако вы не отправились в Америку, - заметил Эллсуорт, - вы
по-прежнему здесь с нами.
- В общем, я узнал, что президент Адамс отправил сюда вас троих. И мне
показалось, что, задержавшись в Париже, я смогу быть вам полезным. Конечно,
у меня есть слабость к азартным играм, но не кажется ли вам, что это новое
колесо, кроме всего прочего, действует весьма месмерически?
- А ваши научные изыскания, господин Гейдж, также способствовали удаче
в игре? - В громовом голосе Бладхаммера появились обвинительные нотки,
похоже, он решил испытать меня.
Интуиция подсказывала мне, что из-за него могут возникнуть проблемы.
- Отчасти благодаря общению с французскими учеными в Египетской
экспедиции мне помогла математика. Но, как я уже пояснил Дейви, верное
понимание шансов убеждает в том, что в итоге любая игра неизбежно приводит к