"Андрей Дмитрук. День рождения амазонки (Цикл "Летящая" #6)" - читать интересную книгу автора

и не просила их: но на сей раз мать смилостивилась...
В преддверии застолья, дня рождения наставницы, Ларри вдруг захотел
отомстить за прошлое. Отомстить изящно, полушутливо, но чувствительно.
Чтобы вместе с вечером своего юбилея запомнила "сверхженщина" подарок и
слова обыкновенного мужчины, возлюбленного ее обыкновенной дочери. И вот
Виола, как ни в чем не бывало, сидит с опущенными ресницами, смакуя вино;
и показывает зубы этот живой анахронизм, капитан погорелого звездолета; и
тоска берет Ларри, как после давешнего провала во внушенном мире...
Но опять, как в годы ашрама, вступилась за любимого Хельга.
- Мы не вписываем вас в свою компанию, стальной, огненный капитан
Фаркаш! Для нас было бы честью оказаться когда-нибудь в _вашей_ компании.
Но вряд ли это случится. Не всем быть героями. Ларри и я, мы не можем
прожить без нашей Сферы, без ее опеки. И - более того - не хотим! Ларри
делает росписи по фарфору, я учу гусениц шелкопряда выпускать все более
прочную и блестящую нить. Это наше призвание, смысл нашей жизни. Мы радуем
многих. У меня заказы от лучших модельеров, у Ларри каждый год выставки.
Не думаю, что без нас легче обойтись, чем без Разведчиков или
Проникателей. - Торжество выплеснулось в высоком голосе Хельги, она рывком
вознесла бокал. - За слабых, Виола, Роман, Дьюла! За нас с Ларри!
- За вас, - мягко ответила Виола. - Только не за слабых. Не вписывайте
себя в их компанию.
Хрустальные колокольцы зазвенели, столкнувшись...
...Ширк! Голубая горячая искра послана Роману: "Ответь мне, ответь
наконец: ты решил?! Сегодня последний день..." И суетливая рябь речных
бликов на скользких сваях: "Не знаю, еще не готов, не готов, не готов..."
Синие глаза Романа становятся потерянными.


Суперзвездолет "Индра", выстроенный на Первой орбитальной верфи еще в
те времена, когда металл клепали молотами, а тела космонавтов защищали
капроном и резиной, был предназначен для решительного и беспощадного
опыта. В обязанности экипажа, набранного не столько из ученых, сколько из
мужчин безупречного здоровья, не входило посещение иных солнц. Только
разогнаться и, если удастся, проломить световой барьер. А там, буде
уцелеют, прямо домой, восстанавливать здоровье и почивать на лаврах.
Полет "Индры" заранее называли чудом. Фанатичные сторонники кричали о
ниспровержении кумиров; о том, что пора печальным усам старого скрипача
пылиться в галерее хрестоматийных портретов рядом с оксфордской мантией
сэра Айзека... На самом деле опыт был воплощением принципа более старого,
чем пирамиды...
Некогда два десятка воинов, спрятавшись под передвижной крышей от стрел
и камней с крепостной стены, дружно ухая, раскачивали таран. Доброе
бревно, завершенное бронзовой бараньей головой, било в ворота крепости,
размочаливая кованый переплет, дробя дубовые доски. Если хватало силы
воинов и прочности бараньего лба, створки рано или поздно, но сдавались.
Если не хватало - подтаскивали другой таран, повнушительнее, цельный ствол
с головой быка, и сотня вспотевших парней била, била, била в ворота...
Строители "Индры" собирались опрокинуть мировую константу, никуда не
ускользая из мерности, не пользуясь обходными путями. От обычного
светолета корабль-таран отличался лишь добавочной магнитной ловушкой для