"Андрей Дмитрук. День рождения амазонки (Цикл "Летящая" #6)" - читать интересную книгу автора

наставницу. Хельге, должно быть, особенно приятно поздравить свою мать,
которую она впервые, в жизни видит несколько дней подряд... Не спорь,
Хельга, я не осуждаю: к Виоле неприменимы обычные мерки... И наконец, я.
За кого же я поднимаю этот бокал?..
Роман задумался, опустив пшеничные выгоревшие ресницы. Виола положила
свою ладонь на левую руку тамады, любовно заглянула снизу вверх в его
лицо. Круглая раскрасневшаяся физиономия капитана, украшенная щеткой
полуседых усов, взялась лукавыми морщинами, и Фаркаш сказал вполголоса:
- У _нас_ в таких случаях говорили, что вино выдыхается.
- Роман! А вино не выдохнется, пока ты думаешь? - спросила Хельга. С
непривычки она не рассчитала силу своего высокого голоса, и получился
трубный клич. Эхо прокатилось по темной церкви и угасло бормотанием в
алтаре, где остатки золотого фона тлели вокруг смутной Матери.



То была нелепейшая из случайностей, уготованных испытателю. Вместо того
чтобы отправить Романа Альвинга на курортную планету Аурентина,
своенравный Переместитель забросил человека в неведомое землянам жуткое
звездное захолустье. И хорошо еще, что не оказался Роман в пекле
какого-нибудь светила или, того хуже, за пределами родной
четырехмерности...
Наступали последние деньки корабельных сообщений. До сих пор
Переместитель действовал только в пределах Кругов Обитания. Так называлась
область, сплошь занятая человеком вокруг Солнца: планеты, орбитальные
города, базы Флота и сама заповедная Земля. Новые открытия позволили
прямое мгновенное Перемещение через сотни и тысячи световых лет.
Альвинг был одним из первых. Флот поискал его положенное время. Затем
Романа восстановили по "импульсному двойнику". Новый Альвинг не желал
подвергать себя риску - жил в лесу, плотничал, разводил пчел.
Переместитель тем временем прорубал тоннели во все стороны от Солнца. За
двадцать лет он подчинил людям больше миров, чем Флот за пять веков.
Человек, любопытный, как кошка, жаждавший свободы, точно степной конь, и
обилия впечатлений, как ни одно другое существо, сделался еще более
подвижным и независимым...
Пока разворачивалось это победоносное шествие, подлинный
герой-испытатель Роман Альвинг коснел на совершенно безжизненном, покрытом
водой шаре величиной в полторы Земли.
То было странное местечко даже для опытного космонавта. Сплошной океан,
день и ночь неразборчиво бормочущий - будто он разумен, как в одной
жутковатой старинной повести, и обсуждает сам с собой мировые проблемы.
Удивительно спокойный грифельно-серый океан под сумрачным зеленоватым
небом. Струистая дымка висела над морем - ни туч, ни ясной погоды.
Мертвенный покой.
Океан вяло плескался у подножия бесчисленных островков, вернее, голых
заостренных скал. Как один, черные, тускло блестящие, с гладкими обрывами
к воде, гигантскими памятниками высились монолиты размером от десятков до
тысяч шагов. У крупных островов было несколько вершин, собранных вокруг
главного подоблачного обелиска.
Роман, конечно, выбрал скалу побольше, но не веселее прочих: сухая