"Андрей Дмитрук. День рождения амазонки (Цикл "Летящая" #6)" - читать интересную книгу автора

было отменно точным, - он послал Виоле затейливый комплимент, который
приняла она зрительно, как узор, напоминающий о цветах и жемчуге, а может
быть, то был белый, сверкающий прибой или снег. Подо всем этим,
несомненно, таилось преклонение, и чуть-чуть рисовки своей утонченностью,
и видимая только Виоле застарелая робость.
Внезапный ветер взъерошил русую гривку Хельги. Длинные аквамариновые
глаза ее сузились, инстинктивно скрывая блеск. Двое непричастных уловили
только трепет воздуха вокруг пламенного луча, посланного девушкой
навстречу Ларри. Она получила не менее жаркий ответ.
Ящик был вручен Виоле. Легким нажимом воли она постигла назначение
подарка; других намеренно оставили в неведении, чтобы сюрприз оказался
полным.
Ларри уселся рядом с Хельгой; ему был послан предупреждающий образ
страшного кинжалоносного тамады, и он тут же отказался от намерения
раскопать салат. Птицы шумно завозились в миндальной кроне. У тропы вырос
последний гость.
Как и Ларри, он решил совершить точное Перемещение, но не сумел
сосредоточиться на открытом дворе. Сфера воткнула его в заросли
чертополоха рядом с дорожкой от моста. Гость нарушил тишину _звучащим_
словом, и была это энергичная фраза с упоминанием бога, хотя и сказанная
по-венгерски, но, конечно же, понятая чтецами душ.
Волна жгучей досады достигла стола. Гость хотел появиться иначе -
самолюбивый, полнокровный мужчина в душном белом кителе с серебряными
пуговицами, в черных брюках, с дурацким арканом крахмального воротничка и
галстука на шее. Он казался существом иной породы... Даже плечистый,
тяжелорукий Роман был лишен малейшей рыхлости, а обеим женщинам и Лании
только крыльев за спиной не хватало.
Скомканно улыбаясь, капитан Дьюла Фаркаш по возможности очистил брюки
от паутины и цепких репейных шариков. Затем вперевалку тронулся к столу,
где и вручил Виоле букет, пестрый и растрепанный, как чучело петуха.
Имениннице пришлось изрядно нагнуться, чтобы отблагодарить капитана
поцелуем. Пробормотав нескладные поздравления, все еще переживая свой
конфуз, Фаркаш опустился на скамью и с вытаращенными глазами начал платком
вытирать лысину. Он надрывно дышал. На него было жалко смотреть.
Из толстостенного кувшина, запотевшего в холоде церковных подвалов,
разлил Роман похожее на кровь и на вишневый сок терпкое, с дразнящим
запахом вино. А затем откашлялся и заговорил, стоя с полным бокалом.
Он уже много лет не говорил вслух; язык с трудом подчинялся Роману. Но
таков был долг хозяина, человека новой формации, по отношению к капитану,
не владевшему искусством мыслепередачи. То есть сотрапезники, конечно,
могли внушать Фаркашу свои думы и читать его ответы; но при этом капитан,
и без того огорошенный фантасмагорией века, в который он неожиданно
свалился, чувствовал бы себя распятым, выставленным на всеобщее
обозрение...
Звуки Романова баса заставили примолкнуть испуганных птиц. Стайка на
миндальном дереве вообще редко видела людей и воспринимала их как создания
совершенно бесшумные, выходящие прямо из воздуха и в нем же исчезающие...
- За кого мы пьем сегодня? Странный вопрос, скажете вы. Ну конечно же,
мы пьем за новорожденную. Но при этом каждый из нас пьет за другого
человека. Капитан Фаркаш чествует свою спасительницу. Ларри - бывшую