"Анатолий Днепров. Белая ворона (Сборник Научной Фантастики No 36)" - читать интересную книгу автора

напоминал. Даже бабушка как-то свыклась с тем, что у нас поселились
птицы - две взрослые, черные, и одна молодая уродливая, белая как
снег. Я только замечал, что на черных ворон теперь ни Ира, ни бабушка
не обращали никакого внимания. Зато они усердно ухаживали за белой
птицей.

III

Белая ворона напомнила мне о своем существовании самым
неожиданным образом.
Дело было вечером, когда вся наша семья собралась за столом пить
чай. Я рассеянно крутил в стакане ложечку, вспоминая результаты
сложного рентгеновского просвечивания одного больного.
Внезапно мой взгляд упал на пальцы Ирочки. Она бесцеремонно
запускала их в банку с вареньем и затем отправляла прямо в рот.
- Перестань, что ты делаешь? - рассердился я.
- А я так хочу, - сказала она и снова полезла руками в банку.
Я взял ее маленькую ручонку и, хлопая по ней, стал приговаривать:
- Вот тебе, вот тебе за это.
Дочка захныкала, и в это самое время на мою руку вначале упал, а
затем вцепился в нее острыми когтями огромный белый ком. От
неожиданности я не мог даже пошевелиться.
- Не трронь! - услышал я хриплый, гортанный голос.- Не трронь ее!
- зловеще прокаркала ворона.
Я в ужасе уставился на птицу. Собственно, теперь это уже была не
птица, а какой-то огромный пуховой шар, с большими, как у человека,
глазами, и широким ртом, кончавшимся вместо губ разросшимися вправо и
влево костяными пластинками. Чудовище таращило на меня глаза, из
которых искрилась хищная злоба. По обе стороны глаз под зарослями
мягкого пуха двигались какие-то желваки, как двигаются скулы у
взволнованного человека.
- Не трронь, - повторило чудовище.
На мгновение мне показалось, что я сошел с ума.
Затем, оправившись, я тронул птицу второй рукой, пытаясь ее
согнать. При этом она так больно вцепилась в мою кисть, что я заныл.
- Будешь? - спросила она.
Я отрицательно покачал головой.
- Ага, ага, моя Светка за меня заступается! Светочка, пусти папу,
он больше не будет, - радостно хлопая в ладоши, залепетала дочка.
Я почувствовал, как когти уродливой птицы разжались, и она, все
еще не сводя с меня злых глаз, неуклюже прыгнула на стол и застыла
перед моим лицом.
Заметив, что я не на шутку взволновался, Ира подошла ко мне.
- Папочка, не сердись, - заговорила она, гладя меня по голове, -
она хорошая и умная-преумная.
- Это ты ее научила говорить? - спросил я, не сводя глаз с белой
вороны.
- Это она научила меня говорить, - произнес урод, и его глаза
изобразили что-то вроде человеческой улыбки.
Мне стало не по себе.