"Марина Добрынина. Империя под угрозой (Для служебного пользования) " - читать интересную книгу автора

напряженность, перевожу взгляд на лицо Ланковича - оно бледно чуть не до
зелени, по вискам катятся капли пота.
- Вы понимаете, - дружелюбно интересуюсь я, - к чему может привести
Ваше сопротивление? Разлом безнадежно калечит личность, а информацию я от
Вас все равно получу. Назовите мне хотя бы приметы поставщика, где и как Вы
на него вышли, если его имя Вам неизвестно.
- Я нашел книги, - повторяет Ланкович.

Упрямый. Теперь я начинаю раздражаться. Допрос третьей степени не
относится к числу моих любимых занятий. А кроме самого факта наличия
запрещенной литературы, мне и предъявить нечего. Свидетели отсутствуют! Не
считать же свидетелем того пацана-доносчика. Тот и сам-то толком не понял.
Ни того, что ему говорили. Ни того, что он после этого совершил.
Неосознанная преданность. Прелесть, что такое.

А других доказательств - упс! Нету. Нашел он книжки, испугался и за
холодильник их запихал. Ну так, пролистал чуть-чуть на досуге, и буквально
завтра собирался в Инквизицию отнести, потому как добропорядочный очень.

Я эту историю регулярно выслушиваю. С различными вариациями.
- Вы заставляете меня делать то, что я не хочу, - предупреждаю я, глядя
на него с укоризной, - если Вы думаете, что пытать Вас доставит мне
удовольствие, Вы ошибаетесь. Это очень неприятная процедура.

Он снова ухмыляется. Надо же, еще и нервы крепкие. Сейчас подпортим.
- Да уж, - говорит, - надо думать.
- Вы отказываетесь отвечать на поставленный вопрос? - уточняю.
- Я ответил, - он с вызовом смотрит мне в глаза, - я нашел их.

Хорошие глазки - темные, выразительные. Милый, в общем-то, мальчик.
Жаль, что такой упрямый.
- Что ж, - вздыхаю, и взгляд у меня при этом такой искренний, - делать
нечего.

Я киваю помощникам, которые до этого момента изображали из себя
предметы обихода:
- Кладите его на стол.

Пока они раскладывают его, сопротивляющегося, на широком, обитом
железом столе, я включаю газовую горелку под жаровней; кладу в жаровню
металлический прут, обмотанный на конце изолятором. Мое любимое орудие:
просто и страшно. Оно быстро нагревается.

Ланкович на столе, руки и ноги его крепко удерживаются моими
мальчиками. Я глянула мельком на прут - уже раскалился. Подхожу к Ланковичу,
медленно и со вкусом расстегиваю его рубашку, обнажая грудь и частично
живот. Интересуюсь:
- Боитесь?

Молчит. Впрочем, и вопрос был лишь для проформы. Конечно, боится.