"Е.Л.Доктороу. Билли Батгейт" - читать интересную книгу автора

а летел он кувыркаясь, ударилось о крышу автомобиля и раздался взрыв, будто
выстрелила пушка. Я с удивлением смотрел, что то, что осталось от мойщика,
эта груда костей и плоти, пробившая металл кузова, еще немного шевелилась
после удара, будто какой-то гигантский червяк импульсивно двигал членами.
Жизнь уходила, борясь.
Мимо меня промчался конный полисмен. Второй мойщик сумел зацепиться за
корзину и висел, раскачиваясь. Его ноги судорожно искали выступ, хоть какой,
но стена была гладкой, он кричал благим матом, а корзина как маятник,
раскачивалась на одном уцелевшем тросе и амплитуда хода не была высчитана
для его спасения. Какая сила была в его руках и мускулах пальцев? За что мы
все так держались в этом мире бездонных глубин, которые давали нам шанс
выжить и на воде, и в воздухе, и на мостовой - и могли внезапно открыться и
явить свою грешную притягательность и увлечь за собой вниз - в грохоте, в
шуме, в выстреле? Бело-зеленые полицейские фургоны неслись к месту
происшествия со всех сторон. С 57-ой улицы на Бродвей заворачивала пожарная
машина с выдвижной лестницей. Я не мог двинуться с места, оцепеневший от
вида смерти.
- Эй, малыш!
Сзади меня стоял "Шевроле" мистера Бермана. Дверь открылась. Я подбежал
к машине, влез внутрь и Микки тут же тронулся.
- Никогда не уподобляйся деревенским остолопам, малыш, и не разевай
рот! - сказал мистер Берман, - Тебе было велено стоять, вот и надо было
стоять!
Если бы не его слова, я бы не удержался и обернулся назад, даже зная,
что мы проехали уже достаточно и за машинами, забившими все место
происшествия, ничего не видно. Я проявил волю и заставил себя не дергаться и
смотрел вперед, молча.
Микки держал обе руки на руле, изредка правой переключая скорости. Если
круг руля представить в виде часов, то его руки были на 10 и 2. Он вел
машину спокойно, но не медленно, никого нагло не обгоняя и не подрезая,
используя малейшие возможности, чтобы проехать быстрее. На светофорах он
спокойно ждал зеленого света, не пытаясь проскочить на желтый. Микки был
шофер высокого класса, и этим все сказано, он сливался с машиной и когда ее
вел, то все чувствовали, насколько легко и изящно у него это получалось. Сам
я не удосужился научиться управлять машиной, но знал, что для Микки 100 миль
в час - или 30 - не имеют значения, он вел бы ее на всех скоростях так же
уверенно и спокойно. Сейчас, в свете беспомощного падения мойщика окон,
компетенция Микки была как молчаливый упрек в подтверждение замечания
мистера Бермана.
За все это время, что я знал Микки, не помню, чтобы я обменялся с ним
хоть парой слов. Может он стеснялся говорить. Его ум заключался в его
толстых руках и глазах, изредка бросающих взгляд в зеркальце заднего обзора.
Глаза у него были голубые, голова абсолютно лысая, уши стянуты назад, на шее
толстые складки. Когда-то он был боксером, но никогда не выигрывал даже
отборочных клубных соревнований. А знали его по тому случаю в Джером-арене,
где Шоколадный Малыш, тогда он только-только начал подниматься, отправил его
в полный нокаут. В общем, как я слышал.
Не знаю почему, мне хотелось плакать.
Микки завез нас в какой-то гараж на Вест-Сайде и, пока я с мистером
Берманом зашли в закусочную напротив похлебать кофе, поменял машину и