"Хаймито фон Додерер. Слуньские водопады" - читать интересную книгу автора

переслано в контору по найму квартир, что было необходимо для того, чтобы
заново сдать квартиру. Они вошли. В передней на комоде стояла керосиновая
лампа на широкой подставке. Комнаты оказались сумрачными, но чисто
прибранными. Следов житья Мюнстерера в средней комнате было почти не
заметно. На столе чернильница и ручка, расческа, карандаш, все аккуратно
разложено. Почтовый служащий был педантом.
Доктор Ойген огляделся несколько испуганно, ведь только сейчас ему
уяснился Хвостик, оставивший здесь все как было.
- Что вы собираетесь делать с мебелью? - спросил он консьержку.
Для госпожи Веверка это был щекотливый вопрос. Она ведь хотела эту
квартиру, а следовательно, хотела, чтобы на месте осталась и мебель. Но в
свое время высказанное мнение домовладельца (после смерти родителей
Хвостика) крепко засело у нее в памяти, а именно, что консьержка должна
жить внизу. Троянские лошадки, в общем-то, выполнили свое предназначение,
так как помогли выжить сделавшего карьеру Хвостика. Что касается госпожи
Веверка, то она умудрилась своей властью консьержки занять освободившуюся
полосу обеспечения. Теперь надо было поспособствовать Мюнстереру.
При таком положении вещей в замке тихонько повернулся ключ (Мюнстерер
всегда был здесь очень тих), почему, он и сам не знал, может быть, его
почтение к Хвостику задним числом в этом именно и выражалось.
Конечно, он услышал голоса в своей теперешней комнате, дверь из нее
стояла настежь. В тот же миг он вспомнил, что входная дверь открылась с
первого поворота ключа. Она была только прикрыта. Он слышал голос мачехи.
Она бесцеремонно вошла с кем-то (новый жилец?) в его комнату и там
говорила без умолку, а он, Мюнстерер, прокрался сюда, как собака. Теперь
он уже вслушался в ее слова:
- ...Да, сударь, для пасынка, который живет у меня, а места у нас на
самом деле нет. Он служит на почте и теперь хочет жениться.
Он, этот Мюнстерер, не только прокрался, он прополз по-собачьи. Он ведь
был третьим и наиболее чутким ухом консьержки Веверка.
Было в этом что-то от автоматического повиновения (если говорить
высоким стилем, он действовал под властью повелительной демонической
силы), когда сейчас в передней вместо того, чтобы прорычать: "Я вовсе не
собираюсь жениться", он тихонько откашлялся, сделал несколько неторопливых
шагов и постучал в открытую створку двери.
Войдя, он увидел невысокого господина и даже не взглянул на мачеху,
которая словами: "Вот он и сам, сударь" - в известной мере его
представила. Мюнстерер учтиво поклонился.
Доктор Ойген протянул ему руку и назвал себя.
Мюнстерер был теперь ясен как день: то, что он сейчас пережил, пережил,
так сказать, в себе, открыло его лицо, деформированное природой, казалось,
в приступе ярости, и как бы сбросило с него маску, которую он носил до
этой минуты. Доктор Кайбл был ему не нужен, чтобы за нею увидеть другое
обличье.
Советника суда здесь, в этом омерзительном и, более того, мертвенном
окружении (опустелое жилье Хвостика?), даже посетило чувство, что ему на
эти мгновения предоставлена роль действующего лица в трагедии. Посему он и
поступил по чести и по совести. (В таких делах обычно переоценивают самое
главное и решающее.)
- Вы хотели бы стать съемщиком этой квартиры, господин Мюнстерер? -