"Елена Долгова. Маги и мошенники" - читать интересную книгу автора

кристалл ничем не отличается от простого слитка стекла. Его осколок мал,
как песчинка, она ничего не найдет.
- Это звучит обнадеживающе. Позаботьтесь, друг мой, чтобы злобная
ведьма не прикончила ненароком этого Хрониста. Конечно, мне противно
присутствие столь великого грешника в стенах резиденции короны, но
государственная необходимость - прежде всего. Он нужен мне живым. Я бы
хотел добавить - и невредимым, однако, понимаю, что и у твоей ловкости есть
пределы.
- Я сделаю все, что в моих силах, государь. Однако не лучше ли
попросту прикончить этого Адальберта? Женщине присуща сообразительность
простеца - возможно, она права...
Гаген Справедливый встал и подошел к окну, скрывая приступ
беспричинного гнева. Эти приступы в последние годы все чаще стали посещать
безраздельного властителя Церена.
- Нет, - резко произнес он, помолчав. - Нет. Ты обязан доставить его
живым. Ты умен, Людвиг, ты умен и талантлив, я обязан тебе многим, но ты не
император. Твой хребет не знает, что такое тяжесть Империи. Иногда я
просыпаюсь по ночам, волны молотом бьют в основание скалы Лангерташ, и мне
страшно - ты понимаешь? Мне страшно, я боюсь, но не за себя. Я боюсь не
выполнить предначертания моего отца Гизельгера. Хронист, преступен он или
нет, безумен или в здравом уме - неважно, он все равно способен изменить
облик Империи. Или, напротив, оградить от изменений. Так вот. Я хочу, чтобы
изменения или их отсутствие свершались или не свершались по моей и только
моей воле. Ты понимаешь меня, Людвиг?
- Да.
- Тогда действуй без промедленья. И пусть святые даруют тебе победу.
Я, твой император, буду молиться за успех нашего дела. А сейчас нам следует
расстаться - я устал.
Император не стал придерживаться этикета, он махнул рукой и вышел, не
дожидаясь почтительного поклона советника.
Людвиг остался один. Он помедлил, собираясь с мыслями, а потом грустно
покачал головой.
- Все течет, все изменяется, по воле императора или нет - какая нам, в
сущности, разница? Меняется сам Гаген, и дай Господь, если в лучшую
сторону.
Фон Фирхоф повернулся и вышел. Дождливый рассвет занимался за
стрельчатым окном пустого кабинета императора.


Глава V
Сага о медведе
Хайни и Лакомка. Окрестности города Поэтера, Церенская Империя.

Нежно-голубое, цвета лучшей эмали небо накрыло окрестности, словно
перевернутая миска, маслянистый диск солнца, казалось, таял в зените.
Сыпучий песок дороги, обрамленный нежно-зеленой травкой, еще хранил почти
сгладившиеся ямки следов - конских, ослиных и человеческих. Тишь знойного
безветрия не нарушало ни единое дуновение, только в придорожных кустах
надсадно кричала птица. Вдоль по дороге медленно брели двое путников,
припорошенных пылью до самый бровей, один из них - белобрысый крепыш Хайни