"Елена Долгова. Маги и мошенники" - читать интересную книгу автора

одуванчиками, плоскими, сухими листьями подорожника. Копна подсыхающих трав
шевелилась как живая. И не зря.
- Мессир Персиваль - ласково щебетала Гирмунда. - вы такой доблестный
рыцарь! С вас еще три марки.
Хайни скатился с лестницы и угрюмо побрел в гостиницу, Лакомка сменил
его на наблюдательном посту у чердачного отверстия. Он некоторое время
осуждающе покачивал головой в такт, потом присоединился к приятелю.
- Раззява. Ты ее просмотрел.
Хайни грустно вздохнул - мрачное растрепанное солнце висело над
излучиной реки, казалось, оно комком разгневанного пламени собирается
покарать город. Чистые и тревожные краски небесного огня опалили усталую
землю. В умирающем дне наемнику почудилось нечто трагическое. Он
неповоротливым разумом поискал подходящие слова, но не нашел и на всякий
случай добавил:
- Я сам не лучше, тупая башка. Вот так благородные господа по праву
благородства урезают наши доходы. Он предложил ей больше, чем мы. Три
марки - цена девичьей добродетели! Ты знаешь, друг, что опечалило меня
больше всего?
- Нет...
- Он даже не снял доспех.
- Ну, я просто так не сдамся! - внезапно рявкнул Хайни. - Должна же в
этой дьявольской дыре найтись хоть одна девственница?
Он, сурово выпятив челюсть, зашагал вдоль чисто подметенной улицы.
Смеркалось. Возле лавки гончара, в кучке пыли, играла черепками худая
некрасивая девочка лет восьми. Ее руки до самых локтей покрывали царапины.
- По-моему, подходит.
- Башка дырявая, это же младенец.
- Вот и хорошо. Вот и правильно.
Ладер подхватил девочку на руки.
- С нами пойдешь.
Девчонка, разинув треугольный ротик, неожиданно басисто заорала.
Ладер извлек из кошеля комочек жевательной смолы и засунул ей в рот.
- Молчи - героем будешь.
Дверь лачуги отворилась настежь.
- Соседи, на помощь! Жгут! Убивают!
Рослая бабища, видом вылитая фурия, вылетела наружу и ловко вцепилась
в рыжую бороду Хайни Ладера. Тот вырвался, от неожиданности и боли уронив
ребенка. Девчонка ловко приземлилась на ноги и что было сил ухватилась за
материнский подол, продолжая реветь. Фурия в рваном чепце, выпятив могучую
грудь и плотно сжимая сильные кулаки прачки, шла в бой. Наемники отступали.
Шум стоял невообразимый, в нем слились бранные выкрики, обращения к святым
угодникам, рев дочки гончара и уханье избиваемых смутьянов.
Друзья бежали. Прачка под неистовый хохот стражи преследовала их до
самых городских ворот...

Лес за воротами мрачно шумел, почти совершенно стемнело, в зарослях
горели огоньки звериных глаз.
- Хайни, Хайни, здесь кто-то есть.
- Не вижу.
- И я не вижу, я его слышу. Он дышит.