"Елена Долгова. Маги и мошенники" - читать интересную книгу автора

предупреждение: "берегись!". Я называю такие дни "зиянием небес".
Зияющие небеса обостряют интуицию, они же заставляют совершать самые
странные, подчас нелепые поступки. Если ты способен на вольный полет
воображения - это твой день и час, если ты готов к тому, чтобы натворить
глупостей, оставайся-ка лучше дома.
Воистину, дар Вселенной-универсума не добр и не зол, мы сами
окрашиваем его собственной этикой и воображением.
Именно в такой день я остановил верного Бенедикта на перекрестке трех
дорог, внезапно задумавшись о продолжении путешествия. До сих пор мои
метания по Церенской империи не имели видимой цели, за исключением
непрерывного бегства от цепкой руки инквизиционного трибунала да, быть
может, преходящих развлечений.
Чем кончались развлечения, неплохо видно по истории о вдовствующей
красавице-демономанке фон Гернот - мои побитые ребра, синяки и царапины
тому честные свидетели. Наверное, попадать в неприятности - неотъемлемое
свойство странствующих хронистов.
С инквизицией дело обстояло куда лучше, еще бы - к этой задаче я,
разумеется, подходил со всею серьезностью. Заготовленные заранее малые
гримуары (на самом деле, просто небольшие исписанные свитки), срабатывали
безотказно, усеивая мой след одураченными до невменяемости стражами. Как
правило, доносчики и солдаты просто забывали о том, что видели меня - я не
стремился причинить вред охотникам, удовлетворяясь отпугиванием. Для этого
достаточно подсунуть человеку такой свиток, не важно, грамотен имперский
страж или нет. Как правило, для наступления эффекта хватало простого
разглядывания, пусть очередной "сержант Умбиликус" - девственный разумом
неуч и держит мои ученые писания вверх ногами.
Итак, имперской инквизиции я почти не боялся.
Но зачем же я тогда мотался по дорогам? Увы, ответа я и сам не знал.
Художественное совершенствование мира обладает бесконечной
привлекательностью. Штришок - здесь, крошечная деталь - там. Творцу
простительно любоваться результатом...
Если этот результат, конечно, удачен.
К сожалению, я не мог сказать этого о Церенской Империи. Оговорюсь
сразу же - я не творец гизельгеровского наследия. Я, скорее, гранильщик,
который превращает самородный самоцвет в камень, который не стыдно вставить
в перстень. Там, где шлифуют, там сыплется пыль, где пыль, там есть
недовольные чистоплюи - наверное, нет сонета или картины, которые восхищали
бы всех, и я не создатель благостного рая...
Впрочем, я отвлекся. В тот день, когда "зияли небеса", странная тоска
охватила меня и мул Бенедикт остановился на перекрестке. Я сверился с
картой. Одна из дорог вела на восток, к Фробургу, вторая - на северо-запад,
к столице Эберталю, третья поворачивала на юг, устремляясь к Толоссе,
жемчужине южных провинций Империи. Я выбрал ее, повинуясь скорее прихоти, а
также принимая во внимание, что лето достигло вершины расцвета и начинает
незаметно увядать. Как-никак, зиму лучше проводить в теплых краях, где
вместо разбавленного пива - хорошее вино, а таверны не продувает насквозь
ледяной ветер.
Мул послушно повернул на юг и потрусил по дороге, потряхивая гривой и
метко сбивая хвостом надоедливых слепней. Я останавливался на ночлег в
придорожных гостиницах, переправлялся через пенистые реки там, где были