"Юрий Дольд-Михайлик. У Черных рыцарей" - читать интересную книгу автора

Иное впечатление производило его лицо. Из-за непомерно больших очков,
закрывавших чуть ли не треть его, на Григория глянули холодные, внимательные
глаза. Казалось, именно в них сосредоточилась вся сила этого худого,
немощного тела.
Едва кивнув в ответ на приветствие, очкастый указал на кресло.
Несколько секунд человек в штатском и Григорий разглядывали друг друга.
Наконец, челюсть хозяина кабинета шевельнулась:
- Спик ю инглиш?
- Нет, я говорю по-немецки.
Тонкие губы очкастого перекосились: то ли улыбка, то ли презрительная
гримаса.
- Хорошо, будем разговаривать по-немецки. Вы гауптман вермахта Генрих
Гольдринг?
- Да.
- Вам, конечно, известно, что мы начали демобилизацию бывших
военнослужащих вермахта?
- Известно.
- Теперь дошла ваша очередь. Именно затем я и вызвал вас. Дело в том,
что прежде чем освободить из лагеря, мы проверяем личность подлежащего
освобождению. Документы штабов немецкой армии в нашем распоряжении, и мы
можем ознакомиться с личным делом каждого. Вы меня поняли?
- Да.
- И вот теперь я просто не знаю, что с вами делать.
- Почему?
Очкастый забарабанил пальцами по столу, прикрыв глаза, как бы обдумывая
ответ.
- Хоть вы и воевали против нас, я не склонен причинять вам
неприятности, - сказал он миролюбиво, хотя взгляд его был так же холоден.
- Я не совсем понимаю, сэр, о каких неприятностях идет речь.
- Я же говорил - у нас была возможность ознакомиться с личным делом
каждого.
- Тем лучше.
- Не сказал бы... Вы должны признать, что начали войну в рядах
Советской Армии, а потом перешли к немцам. Значит, против нас воевали не под
нажимом, а добровольно!
- Я немец по происхождению.
- Но русский подданный. С вами мы можем поступить соответственно
имеющемуся между союзниками договору.
- Я не знаю его сути.
- У нас с Советской Россией заключен договор, по которому эмигрантами
считаются лица, уехавшие из России до тысяча девятьсот тридцать восьмого
года. Все, покинувшие страну после, считаются лицами перемещенными и
подлежат возвращению на родину независимо от их желания.
- Я немец и...
- Это не имеет значения. По сути, вы советский подданный. Но я не
думаю, что перспектива вернуться в Россию вас очень соблазняет. Ведь
советский трибунал еще осенью тысяча девятьсот сорок первого года приговорил
вас к расстрелу за так называемую измену родине, - очкастый особенно
внимательно взглянул на Григория, - заочно.
- Это мне известно.