"Григорий Устинович Дольников. Летит стальная эскадрилья (про войну)" - читать интересную книгу автора

Наступил 1936 год. В дружной нашей семье никто, конечно, и не предполагал,
что он принесет нам большое горе: косил по белорусским деревням людей
неукротимый тиф. Сначала эпидемия унесла любимицу семьи -
шестнадцатилетнюю сестру Лиду. А через месяц умер и отец, Устин
Савельевич, чья жизнь была образцом не только для нас, детей, но и для
многих, кто его знал.
Впервые по-мужски я понял, что за старшего в семье теперь оставаться мне.
Возможно, потому и мать, узнав, что пришел вызов из кинотехникума, как ни
печалилась, сказала:
- Езжай, сынок, учись. Так хотел твой папа. Знать, не судьба нам быть
вместе...
Утром одного дня провожали меня в Витебск всей деревней. Чуточку
торжественный, гордый - в город еду, на киношника выучусь, - я шел в
отцовских сапогах с высокими каблуками. Младший братишка Володька, с
завистью посматривая на меня, помогал нести крепко сбитый деревянный
сундучок. Мать уложила в дорогу сало, колбасу, свежеиспеченные домашние
булки. Деньги - 68 рублей - она аккуратно завернула в носовой платок я
вручила мне, неоднократно инструктируя, где и как их хранить, как
расходовать, чтобы хватило до Нового года. Соседский дед Алексей, бывалый
солдат (в империалистическую в плену был, по всей Германии кочевал),
напутствовал, как вести себя в большом городе: никому не доверять,
рассчитывать только на свою голову. А дядя Яким, наоборот, советовал
прислушиваться ко всем и учиться у людей: "Не суши мозги, Гришка. Будь что
будет! С богом в путь большой..."

* * *

И вот Витебск. Выйдя из вагона, я сориентировался по надписям на стенах
вокзала и стал в хвост очереди - напротив слова "Кассы". Добросовестно
простоял больше часа, передвигая за собой деревянный сундучок с харчами. А
очередь еще длинная, и кто-то сзади посоветовал:
"Чего маешься, парень? Сдал бы сундук-то в камеру хранения". "Что за
камера? Где такая? - прикинул про себя. - Ничего мне дядя Яким не говорил
об этом".
Ближе к окошку достал отдельно лежавший рубль. Попросил билет до улицы
Дмитрова, где находился мой заветный кинотехникум. Молодая полная кассирша
на мгновение оторопела. Потом вдруг высунулась из окошка и закричала:
- Марш отсюда, шпана! Без вас тошно!
В очереди кто-то захихикал. Я отошел в сторонку, недоумевая, чем вызвал
гнев и смех. Но тут стоявший неподалеку в старой солдатской гимнастерке
человек, разобравшись, в чем дело, объяснил, что билеты для передвижения
по городу продаются прямо в трамвае, и показал, где трамвайная остановка.
Однако препятствия на пути к кинотехникуму на этом не кончились. Войдя в
трамвай с передней площадки, я стал искать кассу, чтобы все-таки купить
билет. Ее не оказалось.
Весело бежал по городу красный вагончик с пассажирами, позванивал
беззаботно. А в моей голове роились тревожные мысли: "Выходит, еду
безбилетным - зайцем. Значит, опять посмеялись надо мной. А ведь, чего
доброго, оштрафуют..." "Граждане, кто еще без билета?" - вдруг услышал
голос. И тогда, расталкивая стоявших рядом, я радостно кинулся с сундучком