"Мирон Долот. Голодомор " - читать интересную книгу автора

тела наших умерших соседей. Затем, вместо того, чтобы объяснять причину их
смерти, я рукой указал на трупы, которые легко можно было заметить вдоль
дороги, и добавил, что в домах тоже много умиравших и уже умерших людей. Мой
ответ разозлил его, и он, приблизившись к нам, сердито спросил, кто мы
такие.
- Ты что, хочешь сказать, что все население этого села вымерло? -
продолжал он, повысив голос.
Затем, ругаясь и осыпая нас проклятиями, он достал из кармана записную
книжку и записал наши имена.
Другой мужчина молча наблюдал за происходящим. После того, как мужчина,
укутанный в меховую шубу, положил обратно в карман свою записную книжку, они
оба вернулись к саням и двинулись в путь. Нам стоило большого труда вытащить
застрявшие санки из глубокого снега.
Наконец, мы дошли до кладбища. К этому времени мы совершенно выбились
из сил и окончательно продрогли. На кладбище мы увидели десятки трупов. Они
лежали, разбросанные по обеим сторонам от дороги. Некоторые были
нагромождены кучами: очевидно, члены одной семьи или соседи. Другие валялись
вокруг, как придется.
На кладбище стояла гнетущая тишина. Вокруг не оказалось ни одной живой
души. Никто не хоронил останки этих несчастных.
В те трагические дни "должным образом" похоронить, означало всего лишь
свалить тела умерших в общую могилу или в одну из открытых могил,
оставленных осквернителями в поисках золота. Даже сильному и здоровому
могильщику было бы трудно выкопать яму в промерзшей и покрытой толстым слоем
снега земле. Для обычного жителя села, ослабленного голодом, такая задача
была вообще неосуществима.
Поэтому мы переложили тела наших умерших друзей в открытую могилу,
наполовину заполненной снегом, и сверху тоже насыпали снега. После этого мы
заторопились домой.
По дороге обратно мы встретили мужчину, жившего неподалеку от нас, тоже
шедшего к дому. В компании шагать было приятнее. Он рассказал нам, что ходил
в контору и сообщил властям о большом количестве людей, умерших от голода,
чьи тела оставались и в домах и на улице.
Его очень расстроило, что эта информация не произвела никакого
впечатления на работников сельсовета, и никто даже не хотел ему верить.
Председатель сельсовета зашел так далеко, что запретил произносить слово
"голод" и обвинил этого крестьянина в искажении фактов. У председателя было
свое понимание происходившего. Он признал, что имели место несколько случаев
смерти, но эта участь постигла только лентяев и идеалистов, не желавших
трудиться в колхозе, или "врагов народа", которых все равно должны быть
"ликвидированы". Наш спутник понял, что добиться ему ничего не удастся.
Представители власти явно не хотели что-либо объяснять или спорить. Поэтому
ему ничего не оставалось, как покинуть сельсовет, в котором заседали эти
раздраженные чиновники.
Мы в свою очередь поведали ему о событиях в нашей округе, и что мы
возвращаемся с кладбища, где только что похоронили детей наших несчастных
соседей. Еще мы рассказали о столкновении с двумя незнакомцами на пути к
кладбищу. От него мы узнали, кем были эти люди. Тот, в меховой шубе, наш
новый председатель сельсовета. Его утвердили на эту должность в райкоме, и
он только недавно прибыл в село. Другой мужчина оказался журналистом,