"Мирон Долот. Голодомор " - читать интересную книгу автора

присланным к нам одной из столичных газет, чтобы написать статью об успехах
коллективизации и выполнении плана по сдаче хлеба государству. Только теперь
нам стало понятно, почему человек в меховой шубе, наш новый председатель
сельсовета, так вспылили, когда мы заговорили об умирающих от голода людях.
Совершенно ясно, что он старался скрыть правду об ужасной участи сельских
жителей от своего друга-писателя.
С того дня мы не выходили из дома, слабея день ото дня. Мы с тревогой
видели, как истощаются наши скудные запасы, а холодная зима еще была в
полном разгаре.

ГЛАВА 26.

К концу марта голод сдавил нас во всю силу. Жизнь в селе еле теплилась.
Человекоподобные существа боролись за выживание, кто как мог.
Село, как единое целое, прекратило свое существование. Жители, которым
удалось выстоять и статься в живых, не выходили из своих жилищ. У людей не
было сил, чтобы сделать несколько шагов до двери, и оказаться на улице. Все
изолировались друг от друга. Люди перестали общаться. Двери закрывались на
замки и засовы, чтобы оградиться от непрошенных гостей. Даже между близкими
соседями почти прекратились всякие связи, и люди перестали интересоваться
жизнью других. Фактически, все стали избегать друг друга. Друзья и даже
родственники сделались чужими. Матери бросали своих детей, а брат
отворачивался от брата.
Те, кто еще имел силы, продолжал поиски пропитания, но делали это тихо
и незаметно, словно чувствовали себя виноватыми, что они до сих пор остались
в живых.
Но что они могли найти под снегом? На улицах, на полях, в садах и
огородах, на поверхности льдом скованной реки, везде, лежали замерзшие тела
умерших от голода сельских жителей. Их трупы превратились в застывшие
монументы, сохраненные благодаря снегу и морозу. Они словно стали
памятниками голодным детям, мужчинам и женщинам, пожилым и молодым:
обвинительным актом официальной коммунистической политике и морали.
Снегопад не прекращался, и сугробы продолжали расти в размерах, делаясь
все более непроходимыми. Никто не чистил и не убирал снег.
Детей, которые раньше с радостью играли в снежки, лепили снежных баб,
катались на коньках и лыжах, не было видно. Не стало слышно кошачьего
мурлыканья и звонкого собачьего лая. К концу февраля на селе не осталось ни
одной кошки или собаки: они вымерли от голода, были съедены голодающими
людьми или пристрелены Тысячниками. Скотные дворы стояли совершенно пустыми
с того времени, когда большую часть скота у крестьян отобрал колхоз. Те
несколько коров, которые остались в частном владении, содержались под
замком, как самое дорогое сокровище. Даже колхозные постройки, которые
раньше служили под ферму или под склады, к этому времени практически
исчезли. Их давно разобрали на дрова. Люди сжигали все, чтобы согреться:
даже заборы и мебель. От безвыходного положения люди разбирали заброшенные
дома и части своих жилищ.
В нашем селе смерть стала полноправной хозяйкой. Кругом стояла тишина.
Жители, запертые в своих домах, были уже мертвы или находились при смерти,
парализованные голодом. На улице все вымерзло, и везде лежал толстый слой
снега. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было завывание ветра. Какой