"Анатолий Домбровский. Падение к подножью пирамид " - читать интересную книгу автора

в ограду, и обращенный дверью и окнами на дом Петра Петровича, - выставили
богатое угощение, пели под гитару и все благодарили, благодарили его за то,
что он положил конец их бездомной скитальческой жизни. Полудин,
воспользовавшись минуткой, когда Александрина вышла из-за стола, сказал
Петру Петровичу, что теперь они заведут детей, что первого ждут уже в
начале осени. И осенью у Полудиных родился сын Павлуша.
Воспрянув, Петр Петрович потянулся к книгам, а потом и холст натянул
на подрамник, хотя не знал еще, какие краски лягут на него. И вскоре - это
стало главным его занятием - засел за лоции, чтобы разработать маршрут
кругосветного плавания, которое вознамерился осуществить в одиночку на
собственной яхте. Такую вот он поставил тогда перед собою цель. Последнюю.
Положил себе на подготовку шесть лет - срок вполне достаточный не только
для того, чтобы построить и оснастить яхту, но и чтобы никто не подумал,
будто он бросил маяк, не вынося безвестности и одиночества. В год отплытия
ему стукнет шестьдесят и, стало быть, по всем законам он получит право на
свободную жизнь. Яхту он заложил на стапеле флотской судоремонтной базы,
расположенной в двадцати милях к югу от маяка, найдя там нужных мастеров.
На оплату их он не скупился - у него были денежные сбережения, - и яхта
обещала быть классной. Петр Петрович давно решил, что назовет ее
"Анна-Мария" - в память о жене и дочери. Теперь он раз в два-три месяца
бывал на базе. Отправлялся туда либо на своей старенькой "Ладе", если на
море был штиль, либо на "Эллиниде", на шлюпке, переоборудовав ее под парус.
Хождение под парусом входило в комплекс его упорных тренировок, поэтому
"Эллиниду" он всегда предпочитал "Ладе", если только позволяла погода.
"Анна-Мария" строилась как парусная яхта.
Хлопоты, связанные со строительством яхты, изучение лоций, спортивные
тренировки составляли лишь три стороны того четырехугольника, который как
бы описывал программу Петра Петровича. Тут был полный расчет, тут дело
двигалось по плану. Последняя же сторона четырехугольника прочерчивалась
плохо: ложилась пунктиром, ломалась, свертывалась в спираль. Реально же -
представляла собой папку, распухшую от бумаг: прошений, заявлений,
объяснений, напоминаний, справок, заключений, запросов, ответов, анкет и
прочее, и прочее, с помощью которых Петр Петрович намеревался заполучить
главную, единственную и желанную бумагу, разрешающую ему отправиться в
кругосветное плавание. И когда кто-либо спрашивал Лукашевского, как
продвигаются его дела в этом направлении, он отвечал, что надежда не
покидает его, но все время норовит улизнуть. А спрашивающие были. Главным
образом, среди местных, районных начальников различного ранга, беспокоивших
Петра Петровича своими неожиданными, хотя и нечастыми набегами. Они, как
правило, привозили к нему своих заезжих гостей, чтобы показать им маяк и
немного кутнуть вдалеке от людских глаз, воспользовавшись его радушием и,
разумеется, квартирой с прекрасным видом на море. При этом они неизменно
отмечали талант Петра Петровича вести застольную беседу, точнее,
интеллигентную застольную беседу, и столь же несомненный талант
Александрины, умевшей быстро и вкусно приготовить из привозимых ими
продуктов угощения. Петр Петрович относился к этим набегам как к
неизбежному и традиционному злу и даже научился извлекать из них некоторую
пользу: иные из заезжавших оказывали затем помощь в его хлопотах. А с
председателем райисполкома Сергеем Яковлевичем Яковлевым он даже
подружился. Яковлев, как и Петр Петрович, был вдовцом, книгочеем и