"Юрий Домбровский. Новеллы о Шекспире" - читать интересную книгу автора

короля и мотал ее перед толпой; кости лорда-протектора, вырытые из могилы,
качались на виселице, - а этот чудак все интересуется королевским
рескриптом, королевской аудиенцией, еще какой-то такой же ерундой. А что он
может ему рассказать? Разве после всех этих событий не испарилось у него из
памяти почти начисто, что он пережил полвека тому назад, стоя у изголовья
той кровати? Разве помнит он все это? Разве не забыл начисто все?
Нет, не забыл ничего и помнит все. Вот как это было. Свел его с
доктором Холлом хозяин трактира "Корона", некий Джеймс Давенант - угрюмый и
молчаливый, хотя по-своему добродушный человек с глубокими, волчьими
складками на щеках. А сам-то он в ту пору был молодец хоть куда! Его так и
звали "неистовый Саймонс" и "Саймонс-молодец", потому что он ничегошеньки не
боялся! И, Боже мой, как он нравился тогда женщинам и там, в Кембридже, и
здесь, в Оксфорде! И как это злило сводную сестру, у которой он гостил! И в
дом Волка он вошел в тот вечер растерянный и расстроенный по этой же
причине. Был скандал. Он только что насмерть поругался с сестрой, преподнес
что-то хорошее ее мужу - этакому бычине с круглым лбом и маленькими глазками
на сизом лице - и скатился к себе упаковывать чемоданы. За этим и застал его
посланный за ним поваренок. И сначала он, даже не выслушав ничего, крикнул:
"А шли бы они все..." - но сразу же одумался, поднялся и сказал: "Сейчас". И
прицепил шпагу. Когда они с хозяином вошли в гостиную, доктор Холл сидел на
кресле возле стола и что-то тихо внушал жене Волка. Та стояла рядом. Рука ее
лежала на спинке кресла, около затылка Холла. Она слушала, наклонив красивую
белокурую голову, и улыбалась. Саймонс знал: она всегда, когда с ней
говорят, улыбается так - неясно и загадочно. И всегда эта улыбка бросала его
в пот. А в доме, очевидно, только что отобедали: пахло жареным луком, стояла
грязная тарелка с ложкой и обглоданной костью, валялся комок салфетки. Когда
они - хозяин и он - вошли в комнату, доктор сразу поднялся с кресла и
оказался высоким, худощавым господином солдатской выправки, со светлыми
холодными глазами. Он взглянул на них и сказал: "Минуту! Вымою руки!" и
исчез.
Миссис Джон поглядела на мужа, мельком скользнула взглядом по нему,
завсегдатаю "Короны", взяла тарелку, салфетку и тихонько вышла. Волк
отодвинул от стены кресло и сказал: "Присаживайтесь, пожалуйста". Потом
посмотрел на подсвечник и негромко хлопнул в ладоши. Вошел поваренок.
- Замени, - спокойно приказал Волк. - Стой! Принесешь две бутылки из
бокового шкафа и три бокала! Но я же не сказал тебе "иди"?! Захватишь еще
жбан грушевой воды. Иди!
Доктор вернулся и подошел прямо к нему. Голубые глаза его сияли.
- Ну, здравствуйте, здравствуйте, дорогой, сказал он, сжимая ладонь
Саймонса в своих тонких, сильных и горячих пальцах. - Здорово? - спросил он
вдруг удивленно. -Очень здорово! Вот этого красивого молодого джентльмена я
в последний раз видел двадцать два года тому назад, когда ему исполнилось
три дня от роду. И тогда мы так пили за его здоровье, что моя кузина с
кровати сказала: "Ох, чувствую, он тоже пойдет в отца". А ее муж - у него
была бондарная мастерская, и сам он был вырублен как из черного мореного
дуба - ответил: "И на здоровье! Пусть хлещет, пока из него не попрет. Только
бы не стал безбожником". Ну вот, я вижу по нему, хоть первая часть пожелания
исполнилась, а? Так, коллега, да? Что ж, стали врачом и не хотите знать
своего дядю? Вот это уже нехорошо! - Он повернулся к Волку: - Мистер Джеймс,
ведь он и в самом деле не знает, кто с ним говорит. (Волк чуть улыбнулся и