"Юрий Домбровский. Новеллы о Шекспире" - читать интересную книгу автора

двинул одним плечом.) Да дядя я ваш! Дядя! Доктор Джон Холл из Стратфорда,
если разрешите представиться! - закричал он. - Что ж, дорогой племянничек,
вот говорят, что вы частенько бываете в наших местах, каждый год гостите у
сестры - привет ей, кстати сказать, привет и лучшие пожелания! и никогда вам
не захотелось навестить своего дядю? Пожить у него хоть недельку, а? Может
быть, я, конечно, как врач и немного стою перед вашими светилами, но...
Холл как врач стоил очень много и хорошо знал это. Его имя было
известно даже в Кембридже и Оксфорде, За это его люто ненавидели здесь все
местные лекари и аптекарь, лекарствами которого он не пользовался (кажется,
они не сговорились о барышах). Саймонс посмотрел на дядю (хотя какой, по
совести, дядя? Троюродный брат его матери!). Лицо у доктора было такое же
худощавое, солдатское и сильное, как и он сам, он говорил и улыбался, а
светлые глаза не улыбались - они были пристальны и неподвижны. В это время
появился поваренок с подносом, и Волк, прерывая излияния, сел за стол и
изрек:
- Ну, со свиданьем.
И все тоже сели за стол.
После третьего бокала Волк вдруг негромко заговорил о новых порядках в
оксфордских колледжах. Доктор молчал. Волк пожаловался на какой-то скандал у
него в "Короне". Участвовали юристы и богословы. Доктор сказал, что студенты
всегда буянят. Когда им и не побуянить, если не в молодости. Волк ответил:
так-то это так, но вот у него был уже с лордом-канцлером один очень
неприятный разговор, и тот повышал голос и под конец повернулся спиной.
Доктор ответил, что вот уж точно нехорошо, лорд не гот человек, с которым
можно пошутить. Волк кивнул головой и сказал, что вот теперь он и не знает,
чем все это кончится. Доктор сначала только молча и досадливо махнул рукой
("А, сойдет!"), но потом вдруг поставил свой бокал на стол и сказал, что
молодежь сейчас совсем не умеет веселиться. Раньше вот и веселья было
больше, и учились лучше. Поэтому и врачи старые ценятся выше новых, хотя эти
новые и напичканы всякими премудростями века. Тут Волк возгласил: "Я
поднимаю бокал за старика Гиппократа". Все чокнулись и выпили. Снова
поговорили об университете, и доктор сказал о том, что для новых бакалавров,
лиценциатов и магистров медицина сделалась ремеслом и в этом ее гибель. Она
не ремесло, а искусство, муза - поэтому овладеть ею может только избранный.
Больной должен чувствовать врача и верить ему. И врач тоже должен
чувствовать больного - вот так! - и доктор вознес над канделябрами сильную
белую руку с тонкими, гибкими пальцами. И еще, сказал доктор Холл, врач
должен быть человеком ровным и успокоенным. Никаких девок и никаких
привязанностей вне семьи!
- У вас есть невеста? - спросил он вдруг Гроу строго. - Зря! Мы вас
обязательно женим. Вот приедете ко мне... Я слышал, что у вас с сестрой тут
какие-то нелады? Ладно. Поживите-ка у меня недельку, и все наладится.
Затем, непонятно как, разговор перекинулся на театр, и тут доктор Холл
вдруг по-настоящему разволновался и разгорячился. Он повернулся к Волку и
сказал:
- А я всегда говорил: театры надо закрыть! Почему, когда в городе чума,
то прежде всего разгоняют актеров? Почему тогда окуривают можжевельником и
посыпают известью даже то место, где стояли их грязные балаганы? Потому, что
нет у черной смерти слуг вернее и проворнее этой сволочи! Ну а старого
актера вы когда-нибудь встречали? Никто из них не доживает до шестидесяти!