"Юрий Домбровский. Итальянцам о Шекспире - главные проблемы его жизни" - читать интересную книгу автора

удавалось Шекспиру, как ничего его не радовало - ни доходные дома, которые
он покупал, ни старая жена, которую он не любил, мало видел, но к которой
приехал все-таки умирать (они похоронены в одной могиле), ни дочки, которые
даже не знали грамоты, ни театр, в котором его принимали, но не понимали, с
некоторых пор даже стали вытеснять и под конец-таки вытеснили. Так что же у
него осталось к закату? Пожалуй, только прекрасная трактирщица в маленьком
городишке Стратфорде. К ней он заезжал по дороге в Лондон. Говорят, что у
него был от нее ребенок- сын; говорят, что этот сын стал потом знаменитым
поэтом, тоже Вильямом, но не Шекпиром, а Давенантом. Шекспир его крестил.
Так ли это или не так - неизвестно. Но кое-какие основания для этой сплетни,
очевидно, были. Слишком уж единодушны об этом рассказы старых антикваров, да
и сам Вильям под старость любил кое-что порассказать.
Если это действительно так, то мы знаем последнее прибежище Шекспира -
комнату в трактире по дороге в Стратфорд.
Вот почему любовь Шекспира к Италии была особенно сильна, действенна и
сопровождала его всю жизнь. В этой стране он находил ту легкость и
раскованность, которой так не хватало ему в его 52-летней жизни, жизни сына
перчаточника, потом актера, затем режиссера и, кажется, меньше всего
писателя и драматурга. Подмостки он не любил и покинул их при первой же
возможности. А между тем театр дал очень много Шекспиру, ровно столько же,
сколько и Шекспир дал театру. Я совершенно уверен, что сразу понять и, так
сказать, поднять Шекспира со страницы, с печатной строчки невозможно. Он
меньше всего автор для чтения про себя, его обязательно нужно видеть. Только
после того, как ты войдешь в волшебный мир театра, в этот лунный рай
заштопанных кулис, услышишь перезвон рапир, увидишь череп в руках Гамлета и
ночник в руках леди Макбет, у тебя вдруг раскроется внутреннее зрение,
орлино обострится слух, и ты, придя со спектакля, будешь читать и читать,
читать и перечитывать самого великого, мудрого, человечного драматурга
христианской эпохи. Ты найдешь в нем такие глубины, о которых ты знал всю
жизнь, но никогда не догадывался, что знаешь. Но это все потом, потом! Мне
посчастливилось увидеть его много, много лет тому назад в летнем скрипучем
театрике маленькой подмосковной станции, сыгранным плохими бродячими
актерами.
Вот и все, что мне хотелось очень наскоро, не раскрывая никаких
источников, сказать о Шекспире. И еще одно, чтоб закончить эту статью. Мне
кажется, итальянцы должны особенно любить Шекспира. Ведь он сам так любил
их. И тогда эта взаимная любовь оплодотворит все жанры искусства -
нынешнего, будущего и того далекого, далекого грядущего, которого мы сегодня
ни представить, ни предвидеть не можем и о котором даже и гадать-то
бесплодно!
Это будет та поистине богатая и плодотворная любовь, которая принесет
настоящие плоды.
Да будет же так.