"Юрий Домбровский. Записки мелкого хулигана" - читать интересную книгу автора

кинули в пятый или в шестой, тогда бы, конечно, была катастрофа и смерть.
Всю ночь я не спал, то есть находился в том полубредовом,
полубодрствующем состоянии, когда действительность расслаивается и начинает
делаться сквозной, через желтую лампочку, доски, стены проступала моя улица,
моя комната, книги, которые я должен был прочесть до завтра, работа, которую
я не закончил. Так же спали или не спали все. Лежали, смотрели на окно -
скоро ли оно побелеет, закуривали, слезали, сидели, почесывая желтые,
обритые головы. В шесть часов подъем. Но подъем тут - это, конечно, понятие
условное. Просто в шесть часов раздача хлеба. А есть здесь никто не хочет.
Вялость, духота, неподвижность, скученность - она перебьет всякий голод. В
первые дни, во всяком случае.
Меня все время одолевает дурнота. Она началась еще вчера, когда я
впервые увидел кровь, чуть не накатила на суде и накрыла меня с головой,
когда я сидел и ждал отправки в тюрьму. Она и сейчас не оставляет меня - то
нахлынет, то спадет. Слезаю с нар, чтобы выпить воды. Над раковиной
умывается тот пожилой, шестидесятилетний, с которым мы стояли в очередь к
парикмахеру. Это тогда он сказал "Гуляют". Сейчас я с удовольствием смотрю
на то, как он умывается. Истово трет лицо, потом каким-то обмылком до пены
мылит голову, смывает водой, вынимает из кармана чистый платок и вытирается
досуха. Общим полотенцем не пользуется. Все делает солидно и основательно. И
одет солидно: крепкие рабочие сапоги, грубошерстные брюки, пиджак.
Кряжистый, большой, неторопливый человек. Вымылся, вытерся, повесил платок
на край нар (просушиваться), потом поднял на меня глаза и слегка подмигнул.
- Ну как? - спросил он.
Это он о том, какие у меня были волосы.
- Что ж, сейчас лето, - отвечаю, - так будет легче.
- Это так, - охотно согласился он. - Я, когда был моложе, всегда брился
догола.
Он идет на свое место и садится. Я, подождав немного, подхожу к нему.
Он подвигается и дает мне место.
- И на много вас?
- Пустяки, всего на пятнадцать суток, - отвечает он. - Вот видишь, как
хорошо гостей встретил.
Расспрашивать в тюрьме не полагается, но он как будто вызывает на
разговор.
- Вы что ж, выпивши были?
- Ну! Я ее и в рот не беру.
- А?..
- А вот так!.. - И он рассказывает, что случилось.
Жена позвала в гости родственников, потом выяснилось, что закуски
маловато. "Ты бы хоть селедочки принес", - сказала жена. Он и побежал на
угол в магазин за селедкой. Смотрит, бочка. На бочке надпись: "Рубль сорок
кг". И на витрине в судке селедка - крупная, жирная. Стоит очередь. Он встал
тоже. "А дают они, понимаешь, совсем из другой бочки. На той вовсе цены нет.
И все берут, молчат. А когда подошла моя очередь, я и прошу продавца: "Вы
мне, молодой человек, отпустите из той, где цена". - "А товар везде, -
говорит, - одинаковый, что в той, что в этой". - "Ну, а если одинаковый, то
и дайте из той". А он и не слушает, раз-раз, свешал, завернул, говорит:
"Полтора рубля". - "Нет, - говорю, - я этой не возьму. Вы мне ту отпустите".
- "Товарищ, - говорит продавец, - не нравится - уходите. Кто возьмет за