"Юрий Домбровский. Статьи, очерки, воспоминания " - читать интересную книгу автора

быть, я женюсь?"
- "Как не слыхать, - говорю, - дай вам Бог, Александр Сергеевич!"
- "Ну, спой мне, спой!.."
Запела я Пушкину песню, она хоть и подблюдною считается (то есть
свадебной. - Ю. Д.), а только не годится было мне ее теперича петь, потому
она будто, сказывают, не к добру:

Ах, матушка, что так в поле пыльно?
Государыня, что так пыльно?
Кони разыгралися. А чьи то кони, чьи то кони?
Кони Александра Сергеевича...

Пою я эту песню, а самой-то грустнехонько... Как вдруг слышу, громко
зарыдал Пушкин. Подняла я глаза, а он рукой за голову схватился, как
ребеночек плачет... Кинулся к нему Павел Воинович (Нащокин. - Ю. Д.): "Что с
тобой, что с тобой, Пушкин?" - "Ах, - говорит, - эта ее песня все мне внутрь
перевернула".
"Месяц, а может и больше, после его свадьбы, пошла я как-то утром к
Иверской (одна из самых высокочтимых икон на Руси. - Ю. Д.)... Гляжу,
богатейшая карета, новенькая четвернею едет мне навстречу. Я было свернула в
сторону, только слышу, громко кто-то мне из кареты кричит: "Радость моя,
Таня, здорово!" Обернулась я, а это Пушкин, окно спустил, высунулся в него
сам и оттуда мне ручкой поцелуй посылает. А подле него красавица писаная -
жена сидит... Глядит на меня, улыбается".
Пушкину не повезло в судьбе, не повезло в службах, не повезло в личной
жизни, не больно везло ему и в любви (если только слово это понимать не
слишком просто и распространительно). Но вот в друзьях ему везло всегда:
были друзья, проведшие с ним рядом всю его недолгую и горькую жизнь, а потом
стоявшие у его гроба. Были и такие, которые вдруг возникали, озаряли его
мгновенным светом или лучиком тепла, а потом исчезали, и уже навсегда. И
даже не друзья были, вероятно, эти добрые люди, как бы широко ни толковать
это слово, а так - впечатления, встречи, рукопожатия. Но жизнь без таких
встреч и впечатлений бывает настолько неполна, так окрашена только в свои
основные цвета, что вдруг, обернувшись назад, на свою вполне удавшуюся
жизнь, старый человек удивленно говорит жене: "А знаешь, я ведь по существу
в жизни видел очень мало радостей".
Так вот: в чем, в чем, а в этом Пушкин был счастлив. Эти радости у него
были. И одна из них, конечно, и есть Татьяна Дмитриевна, воспетая Языковым
(он посвятил ей целый цикл). А другая - та неведомая нам Мариула, с которой
Пушкин шатался по молдавским степям и без которой, - кто знает? - может
быть, и не было бы у нас "Цыган".
А если не было бы "Цыган", то, безусловно, не было бы и "Кармен", а
может быть, и ряда других крупнейших шедевров мировой литературы -
произведений Толстого, Куприна, Лескова и Горького.
Тема эта - "цыгане в русской литературе" - огромная, неразрешимая в
небольшой статье. Это тема о внутренней свободе и морали. Посмотреть на нее
мы можем только мельком, сбоку. У Лескова эта тема воплотилась в образе
Грушеньки ("Очарованный странник"), у Толстого в Машеньке ("Живой труп"), у
Куприна в замечательной полесской цыганочке Олесе (повесть того же
названия).