"Елена Домогалова. Регина " - читать интересную книгу автора

Ругая друга на чем свет стоит и не меняя надменного выражения лица,
Бюсси помог Филиппу отстоять еще несколько человек от кровавой расправы, так
что к утру дом де Лоржа превратился в один большой приют для уцелевших
гугенотов. "Ноев ковчег: всякой твари по паре", - цедил сквозь зубы
раздраженный сверх всякой меры Луи. Закрывшись в кабинете Филиппа, друзья
допивали вторую бутылку шамбертена, ломая голову над тем, как, а главное -
куда вывозить из Парижа овдовевших женщин и осиротевших детей. У кого-то за
пределами Парижа родственников не было, кто-то до сих пор не мог отойти от
потрясения и вразумительно ответить на вопросы, а несколько маленьких детей
и говорить-то толком еще не умели.
Судя по всему, самаритянские наклонности Филиппа оказались вещью
заразной, поскольку избалованный всеобщей любовью циник Луи тоже всерьез
озаботился дальнейшей судьбой несчастных. Правда, его хватило ненадолго.
Кончилось все тем, что Луи с грохотом опустил на стол кубок и фыркнул:
- В конце концов, это единоверцы Генриха Наваррского. Вот пусть он о
них и заботится. Если, конечно, останется в живых. В общем, ты волен делать,
что тебе заблагорассудится, а мне уже пора во дворец, пред светлые очи
герцога Анжуйского. В Лувре сегодня будет весьма интересно.
Филипп пристально посмотрел на Луи: что-то в выражении его лица ему не
нравилось.
- Луи, а что ты делал ночью возле Турнельских дворцов? Насколько я
помню, ты не собирался участвовать в этой затее Гизов?
- Ну, как тебе сказать, - усмехнулся Бюсси, - в их затеях я никогда не
участвовал. Если только они не отвечали моим интересам. Вообще-то я ночью
спешил к тебе, чтобы оплакать безвременную кончину своего кузена.
- Антуан Клермон? - Филипп начал догадываться, какая нелегкая понесла
Бюсси в охваченный безумием ночной город.
Весь Париж был в курсе этой семейной распри, вылившейся в судебную
тяжбу. Два этих кровных родственника были настолько разными, насколько это
вообще может быть среди людей. С одной стороны, католик, поэт, дамский
угодник, законодатель мод, виртуозный фехтовальщик, неисправимый дуэлянт,
идеальный образец парижского дворянства красавец Луи де Бюсси, чьим манерам
и нарядам не подражал только ленивый. С другой - гугенот Антуан де Клермон,
воплощение провинциальной безвкусицы и мужланства, не имеющий ни малейшего
представления о приличиях, но! - столь же виртуозный боец на судейском
поприще, сколь и его кузен на поле брани. И, пожалуй, единственным его
талантом было знание всей судебной софистики и красноречие в судах.
Поговаривали, что он пустил по миру не меньше своих недругов, чем Бюсси -
заколол на дуэли.
В течение последних трех лет кузены судились, оспаривая друг у друга
права на маркизат Ренель, довольно лакомый кусочек богатых земель. В отличие
от хитроумного кузена, Луи был совершенно некомпетентен в дебрях
крючкотворства и сутяжничества, а посему шансов переиграть Антуана на его
территории у Бюсси не было, и Антуан уже примерял к своему родовому имени
титул маркиза де Ренеля. И совершенно напрасно.
Никто не мог упрекнуть Бюсси в жадности, да и дело было не столько в
наследстве, сколько в природном упрямстве графа. Он не терпел, когда
кто-либо переходил ему дорогу. А уж когда хамоватый, неотесанный
родственничек начал повсюду кичиться своим громким именем и к месту и не к
месту упоминать о своем близком родстве со знаменитым Бюсси, Луи взбесился