"Тим Доннел. Оковы безмолвия ("Конан") " - читать интересную книгу автора

От ужаса конь взвился на дыбы.
Вдруг два вихря рванулись навстречу друг другу, воющий и ревущий клубок
покатился по поляне. Разгоравшийся костер потух, и в сумерках трудно было
разобрать, что происходит. Не помня себя от ужаса, Дхавана залез на дерево
и, прижавшись к стволу, раздвинул плети лиан, пытаясь разглядеть, что
творится внизу. Казалось, на поляне сражались два могучих тигра. Мелькали
тела, раздавалось яростное рычание, звуки ударов и треск сучьев. Внезапно
клубок ревущих тел распался, но через мгновение противники вновь сцепились в
смертельной схватке. Однако вскоре все затихло, даже конь перестал ржать и
биться. Были слышны лишь хриплое дыхание и предсмертные стоны - то ли зверя,
то ли человека. Наконец Дхавана различил в темноте очертания человеческой
фигуры с мечом в руке. Юноша быстро слез с дерева и подбежал к коню.
Почувствовав прикосновение человеческих рук, конь успокоился и лишь изредка
испуганно всхрапывал.
С головы до ног залитый кровью Конан вытирал меч огромными листьями
лианы. Дхавана поджег сухую ветку и осмотрелся. Гроза одиноких путников,
тигр, оскалив страшную пасть, лежал на спине с огромной раной в груди.
Дхавана быстро насобирал сучьев и разжег новый костер. Конан в
изнеможении сел, прислонился спиной к стволу и закрыл глаза. С разодранного
плеча свисал огромный лоскут кожи, вся грудь была исполосована когтями.
Кровь лилась горячими ручьями, и вместе с ней силы покидали могучее тело
киммерийца. Но вот он почувствовал, что кто-то прикасается к его ранам - это
Дхавана промывал их холодной водой. Потом он принес охапку мягких круглых
листьев и стал бережно прикладывать их к ранам. Как только он накладывал
лист, боль потихоньку начинала утихать, а кровь сразу останавливалась.
Вскоре все раны были прикрыты листьями, боль почти ушла, и киммерийца
потянуло в сон. Сквозь прикрытые веки он видел костер, оскаленную пасть
тигра и его желтые глаза, казавшиеся совсем живыми в отблесках пламени.
Засыпая, Конан успел подумать, что надо бы снять с него шкуру.
Проснувшись утром, киммериец сначала не понял, что с ним - одежда
изорвана, в засохшей крови, а тело облеплено увядшими листьями. Он повернул
голову и сразу все вспомнил: и тигра, и битву, и то, как Дхавана промывал
его раны. Тигр прокусил Конану плечо и порвал грудь. Такие раны болят
сильнее, чем от меча или копья, но сейчас боль почти не чувствовалась... К
своему удивлению, поодаль киммериец увидел распяленную на сухих ветках умело
обработанную шкуру. Рядом лежала прикрытая травой и листьями освежеванная
туша.
Дхавана сидел возле Конана на корточках и никак не мог понять, чему
удивляется киммериец, глядя на шкуру. Но, когда Конан объяснил, юноша
засмеялся и сказал:
- Настоящему мужчине и сорока искусств мало - так говорил мой отец. Ты
еще не так удивишься, когда снимешь эти листья! - И Дхавана осторожно
отлепил лист от плеча киммерийца.
Конан скосил глаза, ожидая увидеть распухшую рану, но под листом был
свежий рубец, словно он сражался с тигром не сегодня ночью, а, по крайней
мере, дней десять назад. Он привык не замечать боли, привык, что раны у него
быстро заживают, но с такими чудесами столкнулся впервые.
- Так ты, что же, еще и лекарь? Ткешь парчу, выделываешь шкуры,
заживляешь раны... Сколько искусств, ты говоришь, должен освоить настоящий
мужчина - сорок? Что же ты еще умеешь?