"Федор Михайлович Достоевский. Двойник (роман)" - читать интересную книгу автора

своего сотоварища; даже один из них указал пальцем на г-на Голядкина.
Господину Голядкину показалось даже, что другой кликнул его громко по
имени, что, разумеется, было весьма неприлично на улице. Герой наш
притаился и не отозвался. Что за мальчишки! - начал он рассуждать сам с
собою. - Ну, что же такого тут странного? Человек в экипаже; человеку нужно
быть в экипаже, вот он и взял экипаж. Просто дрянь! Я их знаю, - просто
мальчишки, которых еще нужно посечь! Им бы только в орлянку при жалованье
да где-нибудь потаскаться, вот это их дело. Сказал бы им всем кое-что, да
уж только... Господин Голядкин не докончил и обмер. Бойкая пара казанских
лошадок, весьма знакомая господину Голядкину, запряженных в щегольские
дрожки, быстро обгоняла с правой стороны его экипаж. Господин, сидевший на
дрожках, нечаянно увидев лицо господина Голядкина, довольно неосторожно
высунувшего свою голову из окошка кареты, тоже, по-видимому крайне был
изумлен такой неожиданной встречей и, нагнувшись сколько мог, с величайшим
любопытством и участием стал заглядывать в тот угол кареты, куда герой наш
поспешил было спрятаться. Господин на дрожках был Андрей Филиппович,
начальник отделения в том служебном месте, в котором числился и господин
Голядкин в качестве помощника своего столоначальника. Господин Голядкин,
видя, что Андрей Филиппович узнал его совершенно, что глядит во все глаза и
что спрятаться никак невозможно, покраснел до ушей. Поклониться иль нет?
Отозваться иль нет? Признаться иль нет? - думал в неописанной тоске наш
герой, - или прикинуться, что не я, а кто-нибудь другой, разительно схожий
со мною, и смотреть как ни в чем не бывало? Именно не я, не я, да и только!
- говорил господин Голядкин, снимая шляпу пред Андреем Филипповичем и не
сводя с него глаз. - Я, я ничего, - шептал он через силу, - я совсем
ничего, это вовсе не я, Андрей Филиппович, это вовсе не я, не я, да и
только. Скоро, однакож, дрожки обогнали карету, и магнетизм начальниковских
взоров прекратился. Однако он все еще краснел,улыбался, что-то бормотал про
себя...Дурак я был,
что не отозвался, - подумал он наконец, - следовало бы просто
на смелую ногу и с откровенностью, не лишенною благородства:
дескать, так и так, Андрей Филиппович, тоже приглашен
на обед, да и только! Потом, вдруг вспомнив, что срезался, герой
наш вспыхнул как огонь, нахмурил брови и бросил страшный
вызывающий взгляд в передний угол кареты, взгляд так и
назначенный с тем, чтоб испепелить разом в прах всех врагов его.
Наконец, вдруг, по вдохновению какому-то, дернул он за снурок,
привязанный к локтю извозчика-кучера, остановил карету и
приказал поворотить назад, на Литейную. Дело в том, что господину
Голядкину немедленно понадобилось, для собственного же
спокойствия, вероятно, сказать что-то самое интересное доктору его,
Крестьяну Ивановичу. И хотя с Крестьяном Ивановичем был он
знаком с весьма недавнего времени, именно посетил его всего
один раз на прошлой неделе, вследствие кой-каких надобностей,
но ведь доктор, как говорят, что духовник, - скрываться
было бы глупо, а знать пациента - его же обязанность. Так ли,
впрочем, будет все это, - продолжал наш герой, выходя из
кареты у подъезда одного пятиэтажного дома на Литейной, возле
которого приказал остановить свой экипаж, - так ли будет все
это? Прилично ли будет? Кстати ли будет? Впрочем, ведь что