"Федор Михайлович Достоевский. Двойник (роман)" - читать интересную книгу автора

- Гм... вы говорите...
- Я говорю, чтоб вы меня извинили, Крестьян Иванович, в том, что я,
сколько мне кажется, не мастер красно говорить, - сказал господин Голядкин
полуобиженным тоном, немного сбиваясь и путаясь. - В этом отношении я,
Крестьян Иванович, не так, как другие, - прибавил он с какою-то особенною
улыбкою, - и много говорить не умею; придавать слогу красоту не учился.
Зато я, Крестьян Иванович, действую; зато я действую, Крестьян Иванович!
- Гм... Как же это... вы действуете? - отозвался Крестьян Иванович.
Затем, на минутку, последовало молчание. Доктор как-то странно и
недоверчиво взглянул на господина Голядкина. Господин Голядкин тоже в свою
очередь довольно недоверчиво покосился на доктора.
- Я, Крестьян Иванович, - стал продолжать господин Голядкин все в прежнем
тоне, немного раздраженный и озадаченный крайним упорством Крестьяна
Ивановича, - я, Крестьян Иванович, люблю спокойствие, а не светский шум.
Там у них, я говорю, в большом свете, Крестьян Иванович, нужно уметь
паркеты лощить сапогами...(тут господин Голядкин немного пришаркнул по полу
ножкой), там это спрашивают-с, и каламбур тоже спрашивают... комплимент
раздушенный нужно уметь составлять-с... вот что там спрашивают. А я этому
не учился, Крестьян Иванович, - хитростям этим всем я не учился; некогда
было. Я человек простой, незатейливый, и блеска наружного нет во мне. В
этом, Крестьян Иванович, я полагаю оружие; я кладу его, говоря в этом
смысле. - Все это господин Голядкин проговорил, разумеется, с таким видом,
который ясно давал знать, что герой наш вовсе не жалеет о том, что кладет в
этом смысле оружие и что он хитростям не учился, но что даже совершенно
напротив. Крестьян Иванович, слушая его, смотрел вниз с весьма неприятной
гримасой в лице и как будто заранее что-то предчувствовал. За тирадою
господина Голядкина последовало довольно долгое и значительное молчание.
- Вы, кажется, немного отвлеклись от предмета, - сказал наконец Крестьян
Иванович вполголоса, - я, признаюсь вам, не мог вас совершенно понять.
- Я не мастер красно говорить, Крестьян Иванович; я уже вам имел честь
доложить, Крестьян Иванович, что я не мастер красно говорить, - сказал
господин Голядкин, на этот раз резким и решительным тоном.
- Гм...
- Крестьян Иванович! - начал опять господин Голядкин тихим, но
многозначащим голосом, отчасти в торжественном роде и останавливаясь на
каждом пункте. - Крестьян Иванович! вошедши сюда, я начал извинениями.
Теперь я повторяю прежнее и опять прошу вашего снисхождения на время. Мне,
Крестьян Иванович, от вас скрывать нечего. Человек я маленький, сами вы
знаете; но, к счастью моему, не жалею о том, что я маленький человек. Даже
напротив, Крестьян Иванович; и, чтоб все сказать, я даже горжусь тем, что
не большой человек, а маленький. Не интригант, - и этим тоже горжусь.
Действую не втихомолку, а открыто, без хитростей, и хотя бы мог вредить в
свою очередь, и очень бы мог, и даже знаю, над кем и как это сделать,
Крестьян Иванович, но не хочу замарать себя и в этом смысле умываю руки. В
этом смысле, говорю, я их умываю, Крестьян Иванович! - Господин Голядкин на
мгновение выразительно замолчал; говорил он с кротким одушевлением.
- Иду я, Крестьян Иванович, - стал продолжать наш герой, - прямо, открыто
и без окольных путей, потому что их презираю и предоставляю это другим. Не
стараюсь унизить тех, которые, может быть, нас с вами почище... то есть, я
хочу сказать, нас с ними, Крестьян Иванович, я не хотел сказать с вами.