"Федор Михайлович Достоевский. Ползунков" - читать интересную книгу автора

родном очаге... Зане, сказал один литератор:

И дым отечества нам сладок и приятен1

Мать, мать, господа, родная, родина-то наша, мы птенцы, так мы ее и
сосем!..
Поднялся общий смех.
- А только, поверите ли, господа, я никогда не брал взяток, - сказал
Ползунков, недоверчиво оглядывая все собрание.
Гомерический, неумолкаемый смех всем залпом своим накрыл слова
Ползункова.
- Право, так, господа...
Но тут он остановился, продолжая оглядывать всех с каким-то странным
выражением лица. Может быть, - кто знает, - может быть, в эту минуту ему
вспало на ум, что он почестнее многих из всей этой честной компании...
Только серьезное выражение лица его не исчезало до самого окончания
всеобщей веселости.
- Итак, - начал Ползунков, когда все поумолкли, - хотя
я никогда не брал взяток, но в этот раз грешен: положил в карман
взятку... с взяточника... То есть были кое-какие бумажки в
руках моих, которые если б я захотел послать кой-кому, так худо
бы пришлось Федосею Николаичу.
- Так, стало быть, он их выкупил?
- Выкупил-с.
- Много дал?
- Дал столько, за сколько иной в наше время продал бы совесть свою, всю,
со всеми варьяциями-с... если бы только что-нибудь дали-с. Только меня
варом обдало, когда я положил в карман денежки. Право, я не знаю, как это
со мной всегда делается, господа, - но вот, ни жив ни мертв, губами шевелю,
ноги трясутся; ну, виноват, виноват, совсем виноват, в пух засовестился,
готов прощенья просить у Федосея Николаича...
- Ну, что ж он, простил?
- Да я не просил-с... я только так говорю, что так оно было тогда; у
меня, то есть, сердце горячее. Вижу, смотрит мне прямо в глаза:
- Бога, говорит, вы не боитесь, Осип Михайлыч. Ну, что делать! Я этак
развел из приличия руки, голову на сторону: Чем же, я говорю, бога не
боюсь, Федосей Николаич?. Только уж так говорю, из приличия... сам сквозь
землю провалиться готов.
- Быв так долго другом семейства нашего, быв, могу сказать, сыном, - и
кто знает, что небо предполагало, Осип Михайлыч! И вдруг что же, донос,
готовить донос, и вот теперь!.. Что после этого думать о людях, Осип
Михайлыч?
Да ведь как, господа, как рацею читал! Нет, говорит, вы мне скажите, что
после этого думать о людях, Осип Михайлыч? Что, думаю, думать! Знаете, и в
горле заскребло, и голосенко дрожит, ну уж предчувствую свой скверный норов
и схватился за шляпу...
- Куда ж вы, Осип Михайлыч? Неужели накануне такого дня... Неужели вы и
теперь злопамятствуете; чем я против вас согрешил?..
- Федосей Николаич, говорю, Федосей Николаич! Ну, то есть растаял,
господа, как мокрый сахар-медович, растаял. Куда! и пакет, что в кармане