"Федор Михайлович Достоевский. Ползунков" - читать интересную книгу автора

Воротился я к бабушке. У самого голова кругом ходит; всю дорогу шел да
подсмеивался, дома два часа битых по каморке ходил, старуху разбудил, ей
все счастье поведал. Да денег-то дал ли, разбойник? - Дал, бабушка, дал,
дал, родная моя, дал, привалило к нам, отворяй ворота! - Ну, теперь хоть
женись, так в ту ж пору женись, - говорит мне старуха, - знать, молитвы мои
услышаны! Софрона разбудил. Софрон, говорю, снимай сапоги. Софрон потащил с
меня сапоги. Ну, Софроша! Поздравь ты теперь меня, поцелуй! Женюсь, просто,
братец, женюсь, напейся пьян завтра, гуляй душа, говорю: барин твой женится
! Смешки да игрушки на сердце!.. Уж засыпать было начал; нет, подняло меня
опять на ноги, сижу да думаю; вдруг и мелькни у меня в голове: завтра-де
первое апреля, день-то такой светлый, игривый, как бы так? - да и выдумал!
Что ж, сударики! с постели встал, свечу зажег, в чем был за стол письменный
сел, то есть уж расходился совсем, заигрался, - знаете, господа, когда
человек разыграется! Всей головой, отцы мои, в грязь полез! То есть вот
какой норов: они у тебя вот что возьмут, а ты им вот и это отдашь: дескать,
нате и это возьмите! Они тебя по ланите, а ты им на радостях всю спину
подставишь. Они тебя потом калачом, как собаку, манить начнут, а ты тут
всем сердцем и всей душой облапишь их глупыми лапами - и ну лобызаться!
Ведь вот хоть бы теперь, господа! Вы смеетесь да шепчетесь, я ведь вижу!
После, как расскажу вам всю мою подноготную, меня же начнете на смех
подымать, меня же начнете гонять, а я-то вам говорю, говорю, говорю! Ну,
кто мне велел! Ну, кто меня гонит! Кто у меня за плечами стоит да шепчет:
говори, говори да рассказывай! А ведь говорю же, рассказываю, вам в душу
лезу, словно вы мне, примером, все братья родные, друзья закадышные ...
э-эх!..
Хохот, начинавший мало-помалу подыматься со всех сторон, покрыл наконец
совершенно голос рассказчика, действительно пришедшего в какой-то восторг;
он остановился, несколько минут перебегая глазами по собранию, и потом
вдруг, словно увлеченный каким-то вихрем, махнул рукой, захохотал сам, как
будто действительно находя смешным свое положение, и снова пустился
рассказывать:
- Едва заснул я в ту ночь, господа; всю ночь строчил на бумаге; видите
ли, штуку я выдумал! Эх,господа! припомнить только, так совестно станет! И
добро бы уж ночью: ну, с пьяных глаз, заблудился, напутал вздору, наврал, -
нет же! Утром проснулся ни свет ни заря, всего-то и спал часик-другой, и за
то же! Оделся, умылся, завился, припомадился, фрак новый напялил и прямо на
праздник к Федосею Николаичу, а бумагу в шляпе держу. Встречает меня сам, с
отверстыми, и опять зовет на жилетку родительскую! Я и приосанился, в
голове еще вчерашнее бродит! На шаг отступил. Нет, говорю, Федосей
Николаич, а вот, коль угодно, сию бумажку прочтите, - да и подаю ее при
рапорте; а в рапорте-то знаете что было? А было: по таким-то да по таким-то
такого-то Осипа Михайлыча уволить в отставку, да под просьбой-то весь чин
подмахнул! Вот ведь что выдумал, господи! и умнее-то ничего придумать не
мог! Дескать, сегодня первое апреля, так я вот и сделаю вид, ради шуточки,
что обида моя не прошла, что одумался за ночь, одумался да нахохлился, да
пуще прежнего обиделся, да, дескать, вот же вам, родные мои благодетели, и
ни вас, ни дочки вашей знать не хочу; денежки-то вчера положил в карман,
обеспечен, так вот, дескать, вам рапорт об отставке.
Не хочу служить под таким начальством, как Федосей Николаич! в другую
службу хочу, а там, смотри, и донос подам. Этаким подлецом представился,