"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 3)" - читать интересную книгу автора

бросил на прилавок и спеша вышел из лавки. Все за ним последовали и,
кланяясь, провожали с приветствиями и пожеланиями. Андрей крякнул от только
что выпитого коньяку и вскочил на сиденье. Но едва только Митя начал
садиться, как вдруг пред ним совсем неожиданно очутилась Феня. Она прибежала
вся запыхавшись, с криком сложила пред ним руки и бухнулась ему в ноги:
- Батюшка, Дмитрий Федорович, голубчик, не погубите барыню! А я-то вам
все рассказала!.. И его не погубите, прежний ведь он, ихний! Замуж теперь
Аграфену Александровну возьмет, с тем и из Сибири вернулся... Батюшка,
Дмитрий Федорович, не загубите чужой жизни!
- Те-те-те, вот оно что! Ну, наделаешь ты теперь там дел! - пробормотал
про себя Петр Ильич. - Теперь все понятно, теперь как не понять. Дмитрий
Федорович, отдай-ка мне пистолеты, если хочешь быть человеком, - воскликнул
он громко Мите, - слышишь, Дмитрий!
- Пистолеты? Подожди, голубчик, я их дорогой в лужу выброшу, - ответил
Митя. - Феня, встань, не лежи ты предо мной. Не погубит Митя, впредь никого
уж не погубит этот глупый человек. Да вот что, Феня, - крикнул он ей, уже
усевшись, - обидел я тебя давеча, так прости меня и помилуй, прости
подлеца... А не простишь, все равно! Потому что теперь уже все равно!
Трогай, Андрей, живо улетай!
Андрей тронул; колокольчик зазвенел.
- Прощай, Петр Ильич! Тебе последняя слеза!.. "Не пьян ведь, а какую
ахинею порет!" подумал вслед ему Петр Ильич. Он расположился было остаться
присмотреть за тем, как будут снаряжать воз (на тройке же) с остальными
припасами и винами, предчувствуя, что надуют и обсчитают Митю, но вдруг, сам
на себя рассердившись, плюнул и пошел в свой трактир играть на биллиарде.
- Дурак, хоть и хороший малый... - бормотал он про себя дорогой. - Про
этого какого-то офицера "прежнего" Грушенькинова я слыхал. Ну, если прибыл,
то... Эх пистолеты эти! А, чорт, что я его дядька что ли? Пусть их! Да и
ничего не будет. Горланы и больше ничего. Напьются и подерутся, подерутся и
помирятся. Разве это люди дела? Что это за "устранюсь", "казню себя" -
ничего не будет! Тысячу раз кричал этим слогом пьяный в трактире. Теперь-то
не пьян. "Пьян духом" - слог любят подлецы. Дядька я ему что ли? И не мог не
подраться, вся харя в крови. С кем бы это? В трактире узнаю. И платок в
крови... Фу, чорт, у меня на полу остался... наплевать!
Пришел в трактир он в сквернейшем расположении духа и тотчас же начал
партию. Партия развеселила его. Сыграл другую и вдруг заговорил с одним из
партнеров о том, что у Дмитрия Карамазова опять деньги появились, тысяч до
трех, сам видел, и что он опять укатил кутить в Мокрое с Грушенькой. Это
было принято почти с неожиданным любопытством слушателями. И все они
заговорили не смеясь, а как-то странно серьезно. Даже игру перервали.
- Три тысячи? Да откуда у него быть трем тысячам?
Стали расспрашивать дальше. Известие о Хохлаковой приняли сомнительно.
- А не ограбил ли старика, вот что?
- Три тысячи! Что-то не ладно.
- Похвалялся же убить отца вслух, все здесь слышали. Именно про три
тысячи говорил...
Петр Ильич слушал и вдруг стал отвечать на расспросы сухо и скупо. Про
кровь, которая была на лице и на руках Мити, не упомянул ни слова, а когда
шел сюда, хотел-было рассказать. Начали третью партию, мало-по-малу разговор
о Мите затих; но, докончив третью партию, Петр Ильич больше играть не