"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 3)" - читать интересную книгу автора

здесь человека.) Я летел... Я хотел последний день и последний час мой
провести в этой комнате, в этой самой комнате... где и я обожал... мою
царицу!.. Прости, пане! - крикнул он исступленно, - я летел и дал клятву...
О, не бойтесь, последняя ночь моя! Выпьем, пане, мировую! Сейчас подадут
вино... Я привез вот это.
(Он вдруг для чего-то вытащил свою пачку кредиток.) - Позволь, пане! Я
хочу музыки, грому, гаму, всего что прежде... Но червь, ненужный червь
проползет по земле, и его не будет! День моей радости помяну в последнюю
ночь мою!..
Он почти задохся; он многое, многое хотел сказать, но выскочили одни
странные восклицания. Пан неподвижно смотрел на него, на пачку его кредиток,
смотрел на Грушеньку и был в видимом недоумении.
- Ежели поволит моя крулева... - начал было он.
- Да что крулева, это королева, что ли? - перебила вдруг Грушенька. - И
смешно мне на вас, как вы все говорите. Садись, Митя, и что это ты говоришь?
Не пугай пожалуста. Не будешь пугать, не будешь? Коли не будешь, так я тебе
рада...
- Мне, мне пугать? - вскричал вдруг Митя, вскинув вверх свои руки. - О,
идите мимо, проходите, не помешаю!.. - И вдруг он совсем неожиданно для всех
и уж конечно для себя самого бросился на стул и залился слезами, отвернув к
противоположной стене свою голову, а руками крепко обхватив спинку стула,
точно обнимая ее.
- Ну вот, ну вот, экой ты! - укоризненно воскликнула Грушенька. - Вот
он такой точно ходил ко мне, - вдруг заговорит, а я ничего не понимаю. А
один раз так же заплакал, а теперь вот в другой - экой стыд! С чего ты
плачешь-то? Было бы еще с чего? - прибавила она вдруг загадочно и с каким-то
раздражением напирая на свое словечко.
- Я... я не плачу... Ну здравствуйте! - повернулся он в один миг на
стуле, и вдруг засмеялся, но не деревянным своим отрывистым смехом, а
каким-то неслышным длинным, нервозным и сотрясающимся смехом.
- Ну, вот опять... Ну, развеселись, развеселись! - уговаривала его
Грушенька. - Я очень рада, что ты приехал, очень рада, Митя, слышишь ты, что
я очень рада? Я хочу, чтоб он сидел здесь с нами, - повелительно обратилась
она как бы ко всем, хотя слова ее видимо относились к сидевшему на диване. -
Хочу, хочу! А коли он уйдет, так и я уйду, вот что! - прибавила она с
загоревшимися вдруг глазами.
- Что изволит моя царица - то закон! - произнес пан, галантно поцеловав
ручку Грушеньки. - Прошу пана до нашей компаньи! - обратился он любезно к
Мите. Митя опять привскочил было с видимым намерением снова разразиться
тирадой, но вышло другое:
- Выпьем, пане! - оборвал он вдруг вместо речи. Все рассмеялись.
- Господи! а я думал, он опять говорить хочет, - нервозно воскликнула
Грушенька. - Слышишь, Митя, - настойчиво прибавила она, - больше не
вскакивай, а что шампанского привез, так это славно. Я сама пить буду, а
наливки я терпеть не могу. А лучше всего, что сам прикатил, а то скучища...
Да ты кутить что ли приехал опять? Да спрячь деньги-то в карман! Откуда
столько достал?
Митя, у которого в руке все еще скомканы были кредитки, очень всеми и
особенно панами замеченные, быстро и конфузливо сунул их в карман. Он
покраснел. В эту самую минуту хозяин принес откупоренную бутылку шампанского