"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 3)" - читать интересную книгу автора

здесь она очень ласково на него поглядывала; до приезда Мити даже ласкала
его, но он как-то оставался бесчувственным. Это был молодой человек, лет не
более двадцати, щегольски одетый, с очень милым беленьким личиком и с
прекрасными густыми русыми волосами. Но на этом беленьком личике были
прелестные светлоголубые глаза, с умным, а иногда и с глубоким выражением,
не по возрасту даже, несмотря на то, что молодой человек иногда говорил и
смотрел совсем как дитя и нисколько этим не стеснялся, даже сам это
сознавая. Вообще он был очень своеобразен, даже капризен, хотя всегда
ласков. Иногда в выражении лица его мелькало что-то неподвижное и упрямое:
он глядел на вас, слушал, а сам как будто упорно мечтал о чем-то своем. То
становился вял и ленив, то вдруг начинал волноваться иногда повидимому от
самой пустой причины.
- Вообразите, я его уже четыре дня вожу с собою, - продолжал он,
немного как бы растягивая лениво слова, но безо всякого фатовства, а
совершенно натурально. - Помните, с тех пор, как ваш брат его тогда из
коляски вытолкнул и он полетел. Тогда он меня очень этим заинтересовал, и я
взял его в деревню, а он все теперь врет, так что с ним стыдно. Я его назад
везу...
- Пан польской пани не видзел и муви что быть не могло, - заметил пан с
трубкой Максимову.
Пан с трубкой говорил по-русски порядочно, по крайней мере гораздо
лучше, чем представлялся. Русские слова, если и употреблял их, коверкал на
польский лад.
- Да ведь я и сам был женат на польской пани-с, - отхихикнулся в ответ
Максимов.
- Ну, так вы разве служили в кавалерии? Ведь это вы про кавалерию
говорили. Так разве вы кавалерист? - ввязался сейчас Калганов.
- Да, конечно, разве он кавалерист? ха-ха! - крикнул Митя, жадно
слушавший и быстро переводивший свой вопросительный взгляд на каждого, кто
заговорит, точно бог знает что ожидал от каждого услышать.
- Нет-с, видите-с, - повернулся к нему Максимов, - я про то-с, что эти
там паненки... хорошенькие-с... как оттанцуют с нашим уланом мазурку... как
оттанцовала она с ним мазурку, так тотчас и вскочит ему на коленки, как
кошечка-с... беленькая-с... а пан-ойц и пани-матка видят и позволяют... и
позволяют-с... а улан-то назавтра пойдет и руку предложит... вот-с... и
предложит руку, хи-хи! - хихикнул, закончив, Максимов.
- Пан лайдак! - проворчал вдруг высокий пан на стуле и переложил ногу
на ногу. Мите только бросился в глаза огромный смазной сапог его с толстою и
грязною подошвой. Да и вообще оба пана были одеты довольно засаленно.
- Ну, вот и лайдак! Чего он бранится? - рассердилась вдруг Грушенька.
- Пани Агриппина, пан видзел в польском краю хлопок, я не шляхетных
паней, - заметил пан с трубкой Грушеньке.
- Можешь на то раховаць! - презрительно отрезал высокий пан на стуле.
- Вот еще! Дайте ему говорить-то! Люди говорят, чего мешать? С ними
весело, - огрызнулась Грушенька.
- Я не мешаю, пани, - значительно заметил пан в паричке с
продолжительным взглядом ко Грушеньке и, важно замолчав, снова начал сосать
свою трубку.
- Да нет, нет, это пан теперь правду сказал, - загорячился опять
Калганов, точно бог знает о чем шло дело. - Ведь он в Польше не был, как же