"Федор Михайлович Достоевский. Письма (1876) " - читать интересную книгу автора

побывать у Вас в Петергофе, как обещал Вам. Но никак не мог исполнить моего
желания - совершенно сбившись с ног от хлопот (разных и неожиданных, кроме
выхода ", вдруг навязавшихся.) Я уехал, не порешив и с некоторыми
собственными, самыми необходимыми делами. Но теперь здесь, в скуке, на
водах, Ваше письмецо решительно оживило меня и дошло прямо к сердцу, а то я
стал было и очень уж тосковать, так как не знаю почему, как попадаю в Эмс,
сейчас начинаю тосковать мучительно, с ипохондрией, иногда почти
беспредметно. Уединение ли тому причиною среди восьмитысячной многоязычной
толпы, климат ли здешний, - не знаю, но тоскую здесь, как никто. Вы пишете,
что Вам нужно меня видеть; а мне-то как желалось Вас теперь видеть.
Итак, июньская тетрадь "Дневника" Вам понравилась. Я очень рад тому и
имею на то большую причину. Я никогда еще не позволял себе в моих писаниях
довести некоторые мои убеждения до конца, сказать самое последнее слово.
Один умный корреспондент из провинции укорял меня даже, что я о многом
завожу речь в "Дневнике", многое затронул, но ничего еще не довел до конца,
и ободрял не робеть. И вот я взял, да и высказал последнее слово моих
убеждений - мечтаний насчет роли и назначения России среди человечества, и
выразил мысль, что это не только случится в ближайшем будущем, но уже и
начинает сбываться. (1) И что же, как раз случилось то, что я предугадывал:
даже дружественные мне газеты и издания сейчас же закричали, что у меня
парадокс на парадоксе, а прочие журналы даже и внимания не обратили, тогда
как, мне кажется, я затронул самый важнейший вопрос. Вот что значит доводить
мысль до конца! Поставьте (2) какой угодно парадокс, но не доводите его до
конца, и у вас выйдет и остроумно, и тонко, и comme il faut, доведите же
иное рискованное слово до конца, скажите, например, вдруг: "вот это-то и
есть Мессия", прямо и не намеком, и вам никто не поверит именно за вашу
наивность, именно за то, что довели до конца, сказали самое последнее ваше
слово. А впрочем, с другой стороны, если б многие из известнейших
остроумцев, Вольтер например, вместо насмешек, намеков, полуслов и
недомолвок, вдруг решились бы высказать все, чему они верят, показали бы всю
свою подкладку разом, сущность свою, - то, поверьте, и десятой доли прежнего
эффекта не стяжали бы. Мало того: над ними бы только посмеялись. Да человек
и вообще как-то не любит ни в чем последнего слова, "изреченной" мысли,
говорит, что:
Мысль изреченная есть ложь.
И вот, сами судите, дорого ли мне иль нет, после всего этого, Ваше
приветливое слово за июньский ". Значит, Вам понятно было мое слово, и Вы
приняли его именно так, как я мечтал, когда писал статью мою. За это
спасибо, а то я был уже немножко разочарован и укорял себя, что поторопился.
И если таких понимателей, как Вы, найдется в публике еще немного, то цель
моя достигнута и я доволен: значит, не пропало высказанное слово. А тут как
раз и обрадовались: "парадоксы! парадоксы!" ... и это говорят именно те, у
которых никогда ни одной мысли своей не бывало в голове.
Кстати, здесь в вокзале получаются из русских газет "Московск<ие>
ведомости", "Инвалид", "Голос" и "Journal de St. Petersbourg". "Русского
мира" нет. Если, неравно, Вы что-нибудь об июньском " написали в "Русском
мире", то осчастливьте меня здесь, в моем мраке, пришлите мне фельетон этот
в письме (то есть в простом и обыкновенном конверте, - дойдет) . Адрес мой
здесь: Allemagne, Bad-Ems. А M-r Theфdor Dostoievsky. Poste restante. Я же
пробуду здесь до 7-го августа (нашего стиля).