"Федор Михайлович Достоевский. Письма (1876) " - читать интересную книгу автора

все-таки я прочту твое: "мы здоровы" и буду спокойнее. Я не требую больших
писем, пиши хоть по одной страничке (да и нельзя иначе при переписке очень
частой), а все-таки присылай почаще. Все-таки я буду покойнее. Я, мой ангел,
замечаю, что становлюсь как бы больше к вам приклеенным и решительно не могу
уже теперь, как прежде, выносить с вами разлуки. Ты можешь обратить этот
факт в свою пользу и поработить меня теперь еще более, чем прежде, но
порабощай, Анька, и чем больше поработишь, тем я буду счастливее. Je ne
demande pas mieux. С 18 на 19 число я вынес ночью ужасный кошмар, то, что я
тебя лишился. Если б ты знала, Аня, как я мучался. Вся твоя жизнь со мною
припомнилась мне, и я укорял себя, как мало ты была вознаграждена, и,
поверишь ли, кошмар продолжался и весь день после того, как я пробудился,
так он был жив. Все 19-е число я продумал о тебе и протосковал, и если б
возможно было хоть на 10 минут с тобой свидеться, то, кажется, я был бы
безмерно осчастливлен. Напиши непременно, не случилось ли с (2) тобой
чего-нибудь восемнадцатого или 19-го числа. А в следующую ночь, то есть на
утро в 5 часов, когда проснулся и встал ногами с постели, то почувствовал
такое сильное головокружение, что не мог держаться на ногах и падал, и так
было минуты три. Затем головокружение, хоть и в меньшей степени гораздо,
продолжалось весь день. Я был на источнике, потом у обедни, но все не
проходило. Когда стал читать, то буквы мелькали тускло, хотя и мог читать.
Вечером пошел к Орту (о котором отчасти переменил мнение: он человек
довольно симпатичный, и когда очень надо, то вникнет, а знание его, как
врача, здесь не подвержено сомнению и он пользуется даже славой). Я попросил
его осмотреть меня и сказать, не будет ли со мной удара? Он осмотрел меня
чрезвычайно внимательно, со всеми приемами: сжимал мне голову,
прислушивался, закрывал мне глаза и внезапно открывал их, - и положительно
сказал мне, что нет ни малейшей опасности, (3) что не только удара не может
быть, но что у меня даже и не к голове прилив крови, а только так кажется;
но что все это происходит от моей болезни (легких), что вследствие эффекта
действия вод несколько парализован был желудок, который, в моей болезни,
совершенно подчинен расстроенным легким, но что все это временное и при
дальнейшем питье кренхена уничтожится; кроме того, воды действуют на меня на
этот раз несколько сильнее, чем прежде, но что все это по ходу болезни и что
все эти припадки головокружения через два-три дня пройдут сами собой.
Впрочем, дал мне порошки (Зейдлица) от нервов и желудка и приказал, не
ужинав, принять на ночь - "и вы проспите прекрасно и все пройдет". Так я и
сделал, принял порошок и спал превосходно и сегодня, 21-го, чувствую себя
как всегда. На вопрос же мой (положительный) - так ли развилась моя болезнь,
что мне уже недолго жить? - он даже засмеялся и сказал мне, что я не только
8 лет проживу, но даже 15, - но прибавил: "разумеется, если климат, если не
будете простужаться, если не будете всячески злоупотреблять своими силами, и
вообще, если не будете нарушать осторожную диету". Все это, милый мой ангел,
пишу тебе в такой подробности, чтоб ты за меня не беспокоилась (что видно из
письма твоего): все, стало быть, по-старому; болезнь хоть не пройдет, но
будет действовать очень медленно, разумеется, при некоторых мерах всегдашней
предосторожности; но мало-помалу ведь и это можно устроить.
Здесь вчера на водах я встретил Елисеева (обозреватель "Внутренних дел"
в "Отеч<ественных> записках"), он здесь вместе с женой, лечится, и сам
подошел ко мне. Впрочем, не думаю, чтоб я с ними сошелся: старый
"отрицатель" ничему не верит, на все вопросы и споры, и главное, совершенно