"Сергей Довлатов. Зона" - читать интересную книгу автора

- Нет такого закона, чтобы я голодал.
- Ваш закон отжил свое. Все законники давно раскололись. Антипов
стучит. Мамай у кума - первый человек. Седой завис на морфине. Топчилу в
Ропче повязали...
- Топчила был мужик и фрайер, зеленый, как гусиное дерьмо. Разве он
вор? Двинуть бабкин "угол" - вот его фортуна. Так и откороновался...
- Ну, а ты?
- А я - потомственный российский вор. Я воровал и буду...
Передо мной у низкого костра сидит человек. Рядом на траве белеет
книга. В левой руке он держит бутерброд...
- Привет, - сказал Купцов, - вот рассуди, начальник. Тут написано -
убил человек старуху из-за денег. Мучился так, что сам на каторгу пошел. А
я, представь себе, знал одного клиента в Туркестане. У этого клиента - штук
тридцать мокрых дел и ни одной судимости. Лет до семидесяти прожил. Дети,
внуки, музыку преподавал на старости лет... Более того, история показывает,
что можно еще сильнее раскрутиться. Например, десять миллионов угробить, или
там сколько, а потом закурить "Герцеговину флор"...
- Слушай, - говорю я, - ты будешь работать, клянусь. Рано или поздно
ты будешь шофером, стропалем, возчиком. На худой конец - сучкорубом. Ты
будешь работать либо околеешь в ШИЗО. Ты будешь работать, даю слово. Иначе
ты сдохнешь...
Зек оглядел меня как вещь. Как заграничный автомобиль напротив
Эрмитажа. Проследил от радиатора до выхлопной трубы. Затем он внятно
произнес:
- Я люблю себя тешить...
И сразу - капитанский мостик над волнами. Изорванные в клочья паруса.
Ветер, соленые брызги... Мираж...
Я спрашиваю:
- Будешь работать?
- Нет. Я родился, чтобы воровать.
- Иди в ШИЗО!
Купцов встает. Он почти вежлив со мной. На лице его застыла гримаса
веселого удивления.
Где-то падают сосны, задевая небо. Грохочет лесовоз.
Неделю Купцов доходит в изоляторе. Без сигарет, без воздуха, на
полухлебе.
- Ты даешь, начальник, - говорит он, когда я прохожу мимо амбразуры.
Наконец контролер отпускает его в зону. В тот же день у него появляются
консервы, масло, белый хлеб. Загадочная организация, тюремный горсобес,
снабжает его всем необходимым...
Февраль. Узкие тени лежат между сосен. На питомнике лают собаки.
Покинув казарму, мы с Хедояном оказываемся в зоне.
- Давай, - говорит Рудольф, - иди вдоль простреливаемого коридора, а
я тебе навстречу.
Он идет через свалку к изолятору. По уставу мы должны идти вместе.
Надзиратели ходят только вдвоем. Недаром капитан Прищепа говорит: "Двое -
это больше, чем Ты и Я. Двое - это Мы..."
Мы расстаемся под баскетбольными щитами. Зимней полночью они напоминают
виселицы. Как только я исчезну за баками свалки, Рудольф Хедоян вернется. Он
закурит и направится к вахте, где тикают ходики. Я тоже мог бы вернуться. Мы