"Сергей Довлатов. Зона" - читать интересную книгу автора

- Гляди, - сказал он, - впервые беру инструмент, а получается не
худо. Что тебе сыграть, Баха или Моцарта?..
- Моцарта, - сказал я, - а то караульная смена проснется. По рылу
можно схлопотать... Мы помолчали.
- У Дзавашвили чача есть, - сказал Фидель, - только он не даст.
Пошли?
- Неохота связываться.
- Почему это?
- Неохота, и все.
- Может, ты его боишься?
- Чего мне бояться? Плевал я...
- Нет, ты боишься. Я давно заметил.
- Может, я и тебя боюсь? Может, я вообще и Когана боюсь?
- Когана ты не боишься. И меня не боишься. А Дзавашвили боишься. Все
грузины с ножами ходят. Если что, за ножи берутся. У Дзавашвили вот такой
саксан. Не умещается за голенищем...
- Пошли, - говорю.
Андзор Дззвашвили спал возле окна. Даже во сне его лицо было красивым и
немного заносчивым. Фидель разбудил его и говорит:
- Слышь, нерусский, дал бы чачи... Дзавашвили проснулся в испуге. Так
просыпаются все солдаты лагерной охраны, если их будят неожиданно. Он сунул
руку под матрас. Затем вгляделся и говорит:
- Какая чача, дорогой, спать надо!
- Дай, - твердит Фидель, - мы с Бобом по-хмеляемся.
- Как же ты завтра на службу пойдешь? - говорит Андзор.
А Фидель отвечает:
- Не твоих усов дело. Андзор повернулся спиной. Тут Фидель как
закричит:
- Как же это ты, падла, русскому солдату чачи не даешь?!
- Кто здесь русский? - говорит Андзор. - Ты русский? Ты - не
русский. Ты - алкоголист! Тут и началось. Андзор кричит:
- Шалва! Гиго! Вай мэ! Арунда!..
Прибежали грузины в белье, загорелые даже на Севере. Они стали так
жестикулировать, что у Фиделя пошла кровь из носа,
Тут началась драка, которую много лет помнили в охране. Шесть раз я
падал. Раза три вставал. Наконец меня связали телефонным проводом и отнесли
в ленкомнату. Но даже здесь я все еще преследовал кого-то. Связанный,
лежащий на шершавых досках. Наверное, это и был тот самый человек. Виновник
бесчисленных превратностей моей судьбы...
...К утру всегда настроение портится. Особенно если спишь на холодных
досках. Да еще связанный телефонным проводом.
Я стал прислушиваться. Повар с грохотом опустил дрова на кровельный
лист. Звякнули ведра. Затем прошел дневальный. А потом захлопали двери, и
все наполнилось особым шумом. Шумом казармы, где живут одни мужчины и ходят
в тяжелых сапогах.
Через несколько минут в ленкомнату заглянул старшина Евченхо. Он,
наклонившись, разрезал штыком телефонный провод.
- Спасибо, - говорю, - товарищ Евченко. Я, между прочим, этого так
не оставлю. Все расскажу корреспонденту "Голоса Америки".
- Давай, - говорит старшина, - у нас таких корреспондентов - целая