"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4" - читать интересную книгу автора

Телефон безмолвствует. Холодный душ в твоем распоряжении. Обязанностей
никаких.
Можно курить, роняя пепел на одеяло. Можно не запираться в уборной.
Можно ходить по ковру босиком.
Рестораны и бары открыты. Деньги есть. За каждым поворотом тебя ожидает
приятная встреча.
Можно послушать новости. Можно спуститься в бар. Можно узнать телефон
старой приятельницы Регины Кошиц, обосновавшейся в Лос-Анджелесе.
Что вместо этого проделывает русский литератор? Естественно, звонит
домой, в Нью-Йорк. И сразу же на его плечи обрушиваются всяческие заботы. У
матери бронхит. Ребенок кашляет. Компьютерная наборная машина требует
ремонта. А я, значит, участвую в симпозиуме "Новая Россия"... До чего
несерьезно складывается жизнь!

Я лег и задумался - что происходит?! Какие-то нелепые, сомнительные
обстоятельства. Бессмысленно просторный номер. За окном через все небо
тянется реклама авиакомпании "Перл". У изголовья моей постели Библия на
чужом языке. В кармане пиджака - блокнот с единственной малопонятной
записью: "Юмор - инверсия разума". Что это значит?
Что все это значит? Кто я и откуда? Ради чего здесь нахожусь?

Мне сорок пять лет. Все нормальные люди давно застрелились или хотя бы
спились. А я даже курить и то чуть не бросил. Хорошо, один поэт сказал мне:
- Если утром не закурить, тогда и просыпаться глупо...
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
- Вы заказывали четыре порции бренди?
- Да, - солгал я почти без колебаний.
- Несу...
Вот и хорошо, думаю. Вот и замечательно. В любой ситуации необходима
какая-то доля абсурда.

Симпозиум открылся ровно в девять. Причем одновременно в трех местах. В
Дановер-Холле заседала общественно-политическая секция. В библиотеке церкви
Сент-Джонс обсуждалась религиозная проблематика. В галерее Мориса Лурье шел
разговор на культурные темы.
Каждая секция должна была провести шесть заседаний.

Накануне я получил копии всех основных докладов. Записал короткое
интервью с мистером Хиггинсом. Оставалось побеседовать со знаменитостями.
Ну, и кое-что послушать - так, для общего развития.
В принципе, я мог улететь хоть сегодня.
- Глупо, - сказал мне загадочный религиозный деятель Лемкус, - а как же
банкет?!

Хиггинс сказал в микрофон единственную фразу. Точнее, начало первой
фразы. А именно:
- Дис из э грейт привиледж фор ми...
Остальное я не записывал. Дальше я перейду на русский язык. И прекрасно
скажу за него все, что требуется.