"Аркадий Драгомощенко. Усиление беспорядка" - читать интересную книгу автора

над заливом. Как все же просто сравнение! Но что означает для меня
сравнение? Я хотела, чтобы ты сравнил меня с оптическим эффектом
преломления, а еще лучше дисперсии или, например, с тем, который
являет нам зрение в мелькании спиц, сливающихся в радужно-жужжащее
целое. Это целое не может быть спицами в движении. Но оно явлено
скоростью, оно явлено неким запаздыванием в накоплении следа в
напыленном тальке моего зрения - длительностью. Именно над этим
следовало бы думать в дальнейшем - над избавлением от ретенции. Во
всяком случае, когда-то так было принято считать. Другой мой знакомый
исчез из виду некоторое время до этого. Он сказал, что так не может
жить... Мы жили? Был ли это тот, за кем я наблюдала однажды днем,
когда он и я, раздетые, лежали в постели, и наши тела во многом
совпадали, и, поверь, не было во мне никакого раздражения - был только
снег, летевший в балконную дверь на пол, таявший там, и мое страстное,
неутолимое желание дотронуться до какой-то необыкновенно явственно
возникшей стальной нити - оси, уходящей за пределы слуха и сил. Мне
снилась бритва, подобная звезде. Или же это был еще кто-то, например,
юноша из магазина, когда мы стояли в очереди? Не исключено, что мог
быть третий, четвертый и так далее, вплоть до мальчика, некогда
раскладывавшего камни на берегу моря или старика с собакой. Число их
ничто ничему не прибавляет и ничто не отнимает. Да, он так и сказал -
не может жить с такими, как я. Право, я его не совсем поняла. И я
честно сказала, что не понимаю. Что надо подумать, зачем нужно с
кем-то жить. Более того, зачем нужно говорить об этом или вообще
говорить? Он спросил, а что нужно? Что нужно? Я помедлила и не
нашлась. Он посмотрел на мое ухо и сам ответил, что ничего не нужно.
То есть, для меня ничего не нужно. А для него? Оказалось, что ему
необходимо счастье. Сам он это придумал или же я после вычитала из
какой-то газеты, не знаю. В той же газете говорилось, что придет
время, и мы снова начнем думать о "превышающем нас". Нет, он сказал,
ему нужно... что ему... Завершение периода речи знаменует утверждение,
превышающее начало, если только, конечно, период не завершается
вопросом.


Я сказала, что не понимаю, почему нужно жить. А что он? Он сказал, что
"жизнь дана Богом", притом с одной определенной "целью - чтобы не
прерывалась", потому что Промысл возможно постичь только во времени,
хотя мера его условна и непостижима, из чего следует, что и Промысл
непостижен, тогда как я, женщина... (здесь, вероятно, я не очень точно
воспроизвожу ход его рассуждения... а жаль). Кажется, я остановила его
внимание на откровенной функциональности предлагемой мне роли. На что
он тотчас стал пенять мне за нерадивость и желание избежать
ответственности. Выходило, что я бежала ответственности ежечасно,
просто ежесекундно, поскольку мне, как он сказал, было в "высшей
степени" безразлично - называется ли камень яблоком или как-нибудь по-
иному. Или: "есть вещи, которые не нуждаются в иронии" (в смысле, что
моя ирония... - и так далее). Мне пришлось сказать ему, что
иронизировать по сути - это желать, чтобы тебя желали, не зная, что ты
этого желаешь, и что, будь моя воля, я бы вообще обошлась без имен, я