"Аркадий Драгомощенко. Описание английского платья..." - читать интересную книгу автора

чувства внезапной непричастности. Время изменяет не только кожу на
лице и на руках, но, осмелюсь сказать, и оболочку любого, облеченного
порой даже в бормотание, намерения. Под чем я подразумеваю смутное
тяготение к любому проявлению мира вне "меня". В моем распоряжении
осталось всего несколько десятков слов. Каково будет мое
повествование, когда исчезнут и эти? К тому же, то, что представлялось
до некоторых пор неисчерпаемым источником обнаружения реального,
идущего (хотелось думать) к тебе с разных сторон, и ожидающего со-
ответствия твоего тела, подобно вогнутому зеркалу, изменяет
собственную конфигурацию - можно сказать, превращаясь в выпуклое, -
рассеивающее, растрачивающее. В сквере на Стремянной он присел на
скамью и зажег сигарету. Зовите меня просто Александр. Солнце
несколько раз тяжело сверкнуло наверху в ветвях, упало вниз, но не
достигло отсыревшей после дождей земли, а рассыпалось мокрым блеском в
воздухе. "Что вам снилось, Александр?" - "Мне снилось вторжение
гласных в мое имя и то, как они изменяли существо согласных." Тихие
гравюры, оптика монет, сочленения легких сухих крыл. Откуда-то тянуло
запахом горящей резины. В это лето дети с маниакальным постоянством
жгли мусорные баки. Молодая женщина, сидевшая на другом конце скамьи,
не обращаясь к нему произнесла: "Александр, попытайтесь представить,
какие ощущения возникают у женщины, когда она с вами в постели, а из
окна несет, вот, этой вонью..." Свет переломился по сгибу, и колесницы
перемещались по небу со скоростью, отзывавшейся под кожей тягучим
мятным онемением. Женщина у стены сделала шаг и приостановилась.
Полдень свел лучи к переносице, словно залив крики чаек. Я вспомнил
один свой сон. Сны странствовали по телу, подобно караванам, следующим
в только им одним ведомые пункты назначения. Звезда пустыни и ложного
удвоения переливалась на игле надира. До тех пор, пока ты не скажешь
мне, почему ты вздумала у меня остаться. Убирайся. Мне кажется, что
этот сон когда-то значил для меня очень многое. Однако изо всех
оставшихся слов ни одно не в состоянии принять облик пусть совершенно
незначительных, но для меня лично важных деталей, из которых состоит
материя любого сна, и удержать их в сознании до той поры, покуда не
придут иные сны, и благодаря которым мне будет легче их распознать -
мои они, либо принадлежат другим. Они отбрасывают тени, точно так же,
как и слова, которые создаются себе подобными, с тем, чтобы порождать
иные, как собаки, бегущие вдоль кирпичной стены, вывалив бархатные в
стекле языки. Не забывай, что ты должен мне тридцать тысяч рублей - к
моменту появления этой истории в свет "тридцать тысяч" будет означать
совершенно иное "число" (меру?), нежели в момент написания этого
выражения. Относится ли это к другим составляющим моего высказывания
(глагола)? Книга горела невыносимо долго. Огонь укрывал своим
напряженным светом - свет. Я переступлю порог твоего дома, я скажу,
что мы открыли секрет исчезновения. Судороги страниц становились
прозрачными западнями для мошкары. Влага сочилась из ствола вишни. Из
угла рта пролился ручеек легкой крови, что на миг принесло облегчение
и воспоминание о зиме. Но убирайся, ни слова, я ничего не понимаю. Ты
разговариваешь с совершенно другим человеком. Вы переменились,
Александр. Да. Зовите меня просто Скарданелли. Несколько мгновений
тому наши тела изменились - прибавление и умаление, лишение: отказ.