"Аркадий Драгомощенко. Алиби не дано." - читать интересную книгу автора

Устойчивость их понимания нарушена в частичном исключении из обихода.
Скорее всего, следует говорить о политике вещи. Идея музеев с новой
силой овладевает воображением. Поводы, побуждения различны. И не
определимы утратами, как причиной. Скорее, отсутствие траты, невзирая
на или благодаря подавлению и нормализации сознания, побуждает
мыслить, не признаваясь себе в том, некую утопию, отчаянный акт
присвоения, удержания реальности. Общее бегство в музей еще один сюжет
пародирующий Апокалипсис. В результате утраты ощущения утраты
возникает мир, управляемый тавтологией/идеологией. Но идея Музея
сегодняшней России еще прискорбней, хотя не особо отличается от
подобных в Европе. Память не что иное, как намерение, с чем довольно
плохо соотносится проект Вавилонской башни, вкапываемой в землю.




Рынок, потребление, спрос, ставшие по сути единственной формой
социализации (речь о том, что рынок это прежде всего пятно обмена),
предполагают, что пресловутая полнота, свершающая целокупность
метафизики заменяется скоростью циркуляции, замещения, замены, в
которой вещь,1 вовлеченная в качестве знака, образует совершенно
другую логику, в поле которой надлежало бы разворачиваться
деятельности вещи2 или ее надежности (уникальность, про-долж-
ительность, т. е. обязанность служения, etc.) -- тому, что рождает
привязанность, поскольку именно в силу исчезнования этих качеств, по
мере их траты в пользовании, ветшания надежности, таковая
привязанность к вещи возрастала бы (так наша тень вовлекалась в
мистерию символического умирания, сценой чего являлась вещь), но чего
не происходит. Возрастает не привязанность к "вещи", но тоска по ней,
по вещи и по привязанности к ней, которая опять-таки замещается
увеличением, ускорением поиска вещи. Искусство в своих
микроскопических частностях порой предстает чем-то наподобие графика
ситуации.




Но какое же возможно отношение не-замкнутой, не-общей экономики к
политике вещи в России сегодня? Вещь также становится знаком
присвоения-власти, в меньшей степени общественной, хотя
санкционирование Нормы образа вещи, Нормы ее презентациии, Нормы ее
восприятия относится к технологии утверждения контроля и власти. И все
же в онтологической перспективе это выражается гораздо явственней.
Вещь обыкновенная становится единственным, чувственно постигаемым
наличием реальности в совершенно призрачном мире бесконечных подобий
____________________
1 Бодрияр говорит об обе-сцен-ивании вещи в потоке обращения. "Но
сегодня сцены зеркала больше не существует. Есть сеть и экран". (Жан
Бодрияр. Экстаз коммуникации. Из сборника Esseys On Postmodern
Culture. Bay Press, 1983, стр. 126).